Палач приходит ночью

Я увидел задрипанного пленного бандеровца. Он был мертв — его прострочили, как швейной машинкой. А Звира и Скрипача не было вообще. Они не только уцелели от взрыва мины, но и нашли в себе силы смыться. При этом даже не попытались нас прикончить — не до того было. Просочились через оцепления и ушли восвояси…

Контузия моя оказалась легкой. Некоторое время еще тревожили головокружения и головные боли. Но это все мелочь. Куда больше голова болела от острой и какой-то проникающей, будто стилет, мысли: Звир был в моих руках, и я его не убил.

Честно говоря, сам не знаю, нажал бы я на спуск. Все-таки приказ — это на уровне рефлексов. А приказ был брать живым. Правда, все равно бы повесили негодяя. Но если сразу не кончить, дальше всякое может быть…

Как я и ожидал, доучиться нам не дали. На месяц раньше, в середине июля, состоялся выпуск. Командиры решили, что дальше нас учить — только портить.

На торжественном построении нам объявили о присвоении званий младших лейтенантов. И как будто не первые погоны со звездочками дали, а крыльями одарили, так что парить над грешной землей хотелось.

Все, отныне я офицер государственной безопасности. Лицо, облеченное властью. Конечно, не велика шишка. Вот если бы чуть раньше такое звание дали, когда армейские считались на два ниже соответствующих в госбезопасности, тогда бы был я по-армейски капитаном, а это уже величина! Но и сейчас обижаться грех. Что уж лукавить — мое новое положение мне нравилось. Власть вообще как мед сладка и притягивает людей, как пчел. Главное, не объесться ею и не забыть, зачем она тебе дана.

А потом — распределение. Предписание. Получение зимней и летней формы, которую с трудом удалось втиснуть в тюк, свернутый из плащ-палатки. И на новое место службы! Вперед, младший лейтенант!..

Глава четвертая

Я бросил объемный тюк на асфальт — иначе было наружу не выбраться. Спрыгнул со ступенек вагона на бетон платформы. И огляделся.

Сколько раз бывал в Усть-Каширске за последние годы, а вот на станции в первый раз. Все больше пробирался по лесам да дорогам.

Станционный павильон маленький. Народу толчется немного: пара военных и крестьяне с корзинами. Дальше — небольшая привокзальная площадь и просторный, практически одноэтажный городок, выросший из большого села.

Я крякнул и взвалил на плечо успевший мне осточертеть тюк. Он был не тяжелый, но страшно неудобный. С ним в одной руке и с фибровым чемоданчиком в другой я входил в новую жизнь. Сколько раз за мои двадцать с единичкой годков я начинал новую жизнь? Да это происходило постоянно!

На привокзальной площади стоял военный грузовик. Капитан-пехотинец, старший машины, вопросительно посмотрел на меня:

— Куда спешите, товарищ лейтенант?

— В отделение НКВД.

— Так и нам туда же. Подбросим.

Через каких-то пять минут я спрыгивал из кузова.

Двухэтажное кирпичное здание, явно какой-нибудь бывший лабаз. Двор с приткнувшимися «Виллисом» и двумя полуторками. От «Виллиса» отделилась громадная фигура: одежда гражданская, на плече пистолет-пулемет Судаева. А знакомое ведь лицо.

— О, Шипов! — радостно воскликнул этот человек. — Легок на помине. Тебя нам, партизан, сильно не хватало.

Это был тот самый здоровяк, который с Логачевым определял меня на курсы оперсотрудников. Капитан Розов, начальник районного подразделения по борьбе с бандитизмом.

— Что, забыл старого знакомого? — открыто и доброжелательно улыбнулся здоровяк.

— Никак нет.

— Ты, значит, моим подчиненным будешь. Принимай приданную нам команду, партизан. — Он кивнул в сторону группы из десятка бойцов в форме ВВ, перекуривавших в глубине двора. — Твоя теперь шайка-лейка. Спуску не давай, но и лишний гонор не показывай. Мы на войне.

Я был ошарашен от такого захода. Только прибыл — и бери, командуй группой головорезов.

— Ты деревню Лозовую знаешь? — спросил капитан.

— Бывал как-то, — сказал я. — Найду дорогу.

— Ну вот сразу и сработаемся, в бою. В машину. Тюк свой в дежурку брось. И запомни: враг будет схвачен и расхреначен. Наш девиз!

На Лозовую я вывел группу точно, тютелька в тютельку. Зрительная память у меня такая, что помню все и ориентируюсь не хуже какого-нибудь путешественника Пржевальского или его лошади.

По дороге начальник вручил мне наган — пока свое оружие табельное не получу.

— Негоже оперу на задание с одной командирской сумкой. Без оружия даже во двор не выходи — такая жизнь пошла, — пояснил он.

Скатались впустую. В Лозовой в интересующей нас хате вообще никого не оказалось. Тогда начали таскать в клубную избу одного за другим жителей деревни и коротко опрашивать, как относятся к советской власти и как часто к ним заглядывают бандиты. К власти все местные относились, как сами горячо заверяли, с огромным почтением, а бандитов здесь сроду никаких не было.

Наконец, на пороге показался хлипкий мужичонка с жиденькой бородкой. И капитан Розов уставился на него вопросительно:

— Ну и где добры молодцы твои?

— Так с утра утекли, — развел руками мужичок. — Были. И утекли.

— Эх, Клим, второй раз нас гоняешь попусту.

— Так до того все ж хорошо прошло.