Палач приходит ночью

Ни в каких хитрых комбинациях, в штурмах укреплений и лихих атаках мы, конечно, не участвовали. Нас с бойцами комендантской роты поставили в лесу прикрывать возможные пути отхода противника, притом наименее вероятные. Настоящих волкодавов двинули на реальные цели.

Не то чтобы я так сильно рвался под пули — их вокруг меня немало просвистело, так что давно отпало желание нарываться лишний раз. Удручало то, что в таком тихом месте шансы столкнуться со Звиром и его подельниками стремились к нулю.

На рассвете загрохотало. Заработала артиллерия. Потом послышались далекие автоматные очереди. В Цусманских лесах закипал бой.

Наш заслон растянулся цепью на достаточно большое расстояние. Ночью прошел дождь, и трава была мокрая. Мы оборудовали укрытия, окопались.

Лежать на земле, притворяясь деталью окрестностей, было неприятно. Страшно захотелось затянуться цигаркой, как встарь, но курить я бросил сразу по приходе в партизанский отряд. Мы сохраняли максимальную сосредоточенность. Расслабляться даже во второй линии, когда идет бой, нельзя. Если, конечно, хочешь еще пожить.

Я хотел. Бойцы наши тоже. Поэтому бдили строго. И врага заметили вовремя.

Их было человек десять. Выскочили как ошпаренные на полянку, по краю которой мы залегли. Один, израненный, тут же упал, да так и не встал. Остальные на него вообще внимания не обратили — шли тупо вперед, держа наизготовку автоматы.

Хорошо, что у меня была не винтовка, а ППШ — убойная штучка на малых и средних дистанциях. А в лесу дистанция редко сто пятьдесят метров превышает. Я тут же опустошил добрую половину диска. Ребята тоже. В общем, одним махом семерых побивахом.

Валяются те семеро, раскинув руки, и не шевелятся. Остальные залегли. Но укрытий нормальных не было, так что добить их было нетрудно.

— Встать! — потребовал я. — Или гранатами забросаем!

Деваться бандеровцам было некуда.

— Не стреляй! — послышался звонкий голос.

Наши противники поднялись, вздернув руки вверх. Я рассмотрел их. И тут моя голова аж закружилась.

Вот учили меня, учили, что Бога нет. Но в такие моменты поверишь и в Бога, и в его предначертания. И в воздаяние.

Передо мной стояли трое. Неизвестный мне, какой-то зачуханный и занюханный бандит в польской шинели не по жаркой погоде и с трезубом на кепке. А еще двое в военной форме, но куда более гладкие, судя по всему, командиры.

Ну конечно же командиры. Сам Звир и его прихвостень Скрипач, из тех музыкантов, что агитировали за Вильну Украину. Только Купчика не хватает.

Встрепенулось все в груди. Сразу вспомнилось, что Звир сотворил с Ариной. И как подставил под убой почти тысячу жителей Вялец.

Я медленно подошел к ним, подняв автомат. Зачуханный бандит выглядел испуганным до дрожи в коленях. Скрипачу, похоже, все было до лампочки, он задумчиво смотрел в нахмурившееся небо. Набычившийся Звир глядел, как всегда, оловянно — даже искорки страха в нем не было, а была звериная ярость, которая не находила выхода. И были еще какие-то тормоза, не дававшие сразу броситься на меня и лечь срезанным пулями.

— Коммунячка, — процедил он и смачно сплюнул на землю.

— Вспомнил, сволочь. Хочу, чтобы ты знал, за что сдохнешь. За Арину, которую ты замучил. За Вяльцы. За моих павших товарищей.

— Не митингуй, щенок. Я твоим командирам живым нужен. Под трибунал пойдешь.

— Какой трибунал? Между нами кровь. Так что отбегался ты. Я твой трибунал.

Все же что-то дрогнуло в его лице. Он опустил глаза:

— Ну, стреляй. Вскоре на том свете свидимся. И там уж за все сочтемся.

И я уже готов был стрелять. Сержант из комендатуры только напомнил:

— А ведь правда приказано их живыми брать!

— Так сопротивляются же, — недобро оскалился я.

Да будь что будет. Но эту скотину я кончу лично! Прям сейчас!

Бабахнуло. Все заволокло дымом. Земля ушла из-под ног…

Моя щека ощущала мокрую траву. Вокруг было дымно. Я попытался пошевелиться и с удовлетворением отметил, что могу двигаться. Приподнялся. Закашлялся.

Черт, что же такое?! Привстал на колене и увидел, как через поляну на нас движется еще полтора десятка бандитов.

Потянулся за ППШ, который, к счастью, лежал рядом. И молился лишь о том, чтобы его не переклинило.

Как серые крысы, в своей разномастной форме бандеровцы неслись вперед. Хлопали выстрелы.

И заработал мой автомат.

Палил я в полубессознательном состоянии. Все вокруг было мутно. Но руки действовали сами. Как у пресловутого робота, описанного Карелом Чапеком.

Я стрелял. Менял диски. Попадал.

Короче, и эту группу мы общими усилиями срубили полностью. У нас же было всего лишь трое раненых. Бог войны иногда раздает и такие приятные сюрпризы.

С трудом поднявшись, когда выстрелы стихли, я огляделся, пытаясь понять, что произошло. Невдалеке от себя увидел воронку, вполне характерную.

Все ясно: пока я решал, стрелять или не стрелять в Звира, прилетела мина. Наша или бандеровская, откуда стреляли — да сам черт не разберет. На то он и бой, чтобы ничего не понятно было. Хорошо, что нас не посекло осколками, а только оглушило.