Палач, скрипачка и дракон

Говоря, Гиацинто приближался к Лизе, а она отступала, делая вид, будто любуется сокрытыми в сундуках богатствами. Вот остановилась, запустила руки в кучу украшений. Гиацинто сразу же оказался сзади и, прижавшись, положил ладони Лизе на живот. Она все еще оставалась в пальто, и пальцы жречонка нетерпеливо теребили пуговицы.

— Что вы делаете? — пробормотала Лиза.

— Я ведь исполнил свою часть, милая сестричка? Теперь ваш черед. Давайте покончим с моим заклятием и будем с вами счастливы!

Пуговица подалась, руки скользнули под пальто, и Лиза ощутила прикосновение к ничем не защищенному животу. Пальцы скользили по нему вверх-вниз, заставляя все внутри то леденеть, то разгораться пламенем.

— Постойте! — вывернулась Лиза. — Погодите, милый Гиацинто! Вы хотите — здесь? В церкви?

— О, да, — с досадой простонал тот. — Видите ли, в церкви сам Дио поможет нам одолеть зло…

Миг назад Лиза еще колебалась насчет Гиацинто, теперь — будто стена встала между ними. Такую чушь мог ляпнуть лишь совершенно развратный человек, даже в глубине души не верящий в Дио. И сразу же, как возникла эта стена, Лиза почувствовала себя спокойно и уверенно:

— Тогда, мой милый Гиацинто, наберитесь терпения.

Лиза подошла к нему, решительным жестом схватила за воротник рубашки, притянула к себе и поцеловала, сознавая свою невероятную власть.

— Рассыпьте золото. Я хочу, чтобы мы купались в нем, сливаясь в немыслимой страсти. Зажгите свечи, я хочу видеть, как мы отражаемся в тысячах золотых украшений. А пока вы все это делаете, я хочу переодеться в подобающее одеяние. Ведь я — монахиня, несущая свет вашей душе, не так ли, Гиацинто?

— Вы… оденетесь монахиней, — прошептал Гиацинто и внезапно рухнул на колени. — О, сестричка Лиза, вы — ангел! Ангел в обличье ангела, притворяющийся неумело человеком!

Лиза надменно улыбнулась и протянула ладонь:

— Ключ, милый Гиацинто. Прошу вас.

И ключ лег в ее ладонь.

— Только заприте дверь, — наказал Гиацинто. — Не хочу, чтобы зашел какой-нибудь проходимец.

— О, разумеется, запру. Постарайтесь сделать все к моему приходу, милый Гиацинто. А вернусь я очень скоро!

Спускаясь с алтаря, двигаясь по проходу к двери, Лиза внутренне трепетала. А что если вот сейчас его ладонь ляжет на плечо, а холодный голос скажет: «Хорошая попытка, милая Лиза. Да только я не намерен ждать». А потом швырнет ее на пол, навалится сверху, заткнет рот ладонью…

У самой двери Лиза услышала оглушительный звон и обернулась. Гиацинто исступленно высыпал на пол золото из сундуков.

* * *

Рокко во сне нахмурился — кто-то щекотал ему ухо. Заворчал, перевернул голову, но тут же защекотали другое ухо, да ко всему еще и нос. Пришлось чихать и просыпаться.

Рокко уснул, положив голову на сложенные на столе руки. Когда успел — сам не понял. Вроде бы напряженно размышлял, ел грушу… Ну да, вот она, недогрызенная, вот яблоко откатилось, вот две дыни… Стоп, дынь же вроде не было! Ах, нет, это не дыни, это Аврора Донатони навалилась на стол, чтобы щекотать ему нос кончиком пера.

— С добрым утром! — пропела на ухо Лукреция Агостино, сидящая слева от Рокко на подоконнике. Босые ноги она бесцеремонно поставила одну — на бедро Рокко, вторую — на стол.

— Утро? — дернулся Рокко, но тут же успокоился, увидев, что за окном темнота. За Лукрецией. Которая старалась устроиться так, чтобы Рокко за нее заглянуть не мог, а смотрел только на нее. — Напугали, Диаскол вас задери…

— Ах, твои слова — да Диасколу в уши, — вздохнула Камилла Миланесе. — Колдун уже совсем не тот…

— Сдает, сдает старикашка, — подтвердила Аврора Донатони и подула на перышко. — Где ему за нами угнаться…

Рокко тем временем осуществил привычный утренний туалет: потер лицо, зевнул и дернул плечами. Ну вот, теперь обратно думать можно. Так об чем он там расшибался-то… А, да! Вернется Фабиано — надо у него как-то порошка выцыганить. Украсть. Край — отобрать. Да убить гада, колдовством каким! Плевать, что засудят, — главное Рику вытащить успеть.

— Отправь нас обратно, Рокко, — попросила Лукреция Агостино и тут же погладила бедро парня ногой: — Ну, если других идеек нету. А то мы еще горя-а-ачие…

— Порошка нету, — проворчал Рокко.

Лукреция изменилась в лице, спрыгнула с подоконника и нависла над Рокко, демонстрируя ему содержимое пеньюара.

— Что значит, «порошка нету»?!

— Закончился порошок, — спокойно объяснил Рокко содержимому.

— Закончился порошок?! — Это уже завопила Аврора Донатони. Она тоже вскочила и нависла над Рокко с другой стороны. Он обратился к более внушительному содержимому ее пеньюара:

— Ну да. А в чем причина беспокойства?

— И ты еще спрашиваешь?! — К демонстрации присоединилась Камилла Миланесе, взобравшись для этого на стол с ногами. — Рокко, малыш, неужели ты не знаешь, что девочки не любят, когда заканчивается порошок?!

— Да сядьте вы, распутные создания! — Рокко стукнул по столу ладонью, и девицы присмирели. Аврора и Камилла опустились на свои места, а Лукреция села Рокко на колено. Он покосился, но ничего не сказал. — Вы же монахинями быть собирались. Неужели в вас не осталось ничего святого?

Все трое молча покачали головами.