Палач, скрипачка и дракон

Кто-то, кого Энрика даже не заметила, куда-то побежал, что-то закричал. А Энрика все стояла и стояла, задрав голову. Казалось, на каждом витке лестницы, на каждой галерее — целый мир. Множество картин на стенах — их все необходимо рассмотреть. Большущие вазы с цветами — обязательно понюхать! Да и откуда, откуда они берут живые цветы — зимой?! Неужели власть человеческая до такой степени безгранична? На что же тогда способен Дио…

— Дио, — прошептала Энрика. — Спасибо! Спасибо тебе за это счастье! Прости, что гневила тебя своим недостойным поведением. Клянусь, каждую ночь буду возносить тебе молитву, ибо… — Глаза ее наполнились слезами. — Ибо ты существуешь, Дио! Я уверовала!

Энрика опустилась на колени, наклонила голову, роняя слезы на украшенный яркой мозаикой пол. Она даже не могла понять, что за мозаика. Чтобы разглядеть ее, надо было подняться на верхние этажи и посмотреть оттуда вниз.

— Я не заслужила так много, — шептала Энрика. — Но… Но клянусь, я сумею со всем этим справиться. И, если мне суждено быть женой принцу, я стану самой лучшей принцессой во всем белом свете!

Из прострации ее вырвал знакомый уже насмешливый голос:

— Похвально, фрау Маззарини. Однако такое поведение считается здесь неприличным.

Энрика вскинула голову и, сморгнув несколько слезинок, увидела, что вокруг собралась толпа слуг и служанок, и все смотрят на нее, раскрыв рты. Да уж, хороша принцесса, валяется по полу, потешая простолюдинов.

— Встаньте! — Гуггенбергер рывком поднял Энрику на ноги. — Это ваша личная служанка, Сесилия. Она сопроводит вас в ваши покои и поможет переодеться. И, Сесилия, фрау Маззарини, вероятно, понадобится ванна.

— Ванну уже готовят, герр Гуггенбергер, — мягким и приятным голосом откликнулась девушка в передничке, чепчике и с подвязанными белой лентой русыми волосами. — Не извольте беспокоиться, через полчаса принцесса будет готова к встрече с его величеством.

— Полагаюсь на вас. А мне еще нужно отправить золото этому… Впрочем, вас это уже не касается. Удаляюсь.

Растолкав слуг, Гуггенбергер ушел, а Сесилия повлекла Энрику за собой. Чувствуя, что новая госпожа смущена и растеряна, служанка старалась вовсю. Располагающе улыбнулась, заглянув в глаза:

— Меня зовут Сесилия, — сказала она, — но вы можете называть меня просто Силя, если так вам покажется удобнее.

Силя… Энрика мысленно примерилась к этому слову и содрогнулась. Как-то по-детски и смешно.

— Нет… Если можно, я лучше буду называть вас Сесилией.

— Разумеется, можно, — рассмеялась служанка. — Вам все можно в этом замке, вы ведь — новая принцесса!

Возможно, слово «новая» смутило бы Энрику, но в этот момент она поставила ногу на покрытую алым ковром ступеньку и сообразила, что они пойдут наверх. Вот это да!

Высвободив руку, Энрика коснулась отполированных перил. Такие гладкие, такие блестящие, будто не из дерева сделаны, а… А непонятно из чего вообще.

— Если вам что-нибудь понадобится, — говорила Сесилия, подстраиваясь под то слишком быстрый, то медленный шаг Энрики, — вы сразу же зовите меня. Достаточно дернуть за снурок — я покажу вам снурок в вашей опочивальне! — как я почти сразу же прибегу. Если дело ночью — чуть подольше, ведь мне нужно будет привести себя в подобающий вид. Но давайте уговоримся: если дело очень срочное, то вы трижды дергайте, чтоб я уже прям в чем есть бежала!

Тут Сесилия вдруг осеклась и хмыкнула:

— А впрочем… Не берите в голову, госпожа. Это все — успеется. Просто, если что, — дернете за снурок.

Энрика отвлеклась от цветов на первой из галерей и посмотрела на Сесилию. Девушка казалась постарше нее года на два-три, но держалась запросто. Должно быть, это входило в обязанности служанки, вести себя таким образом, чтобы казаться младшей сестренкой.

— Я запомню, — пообещала Энрика и показала рукой туда, где галерея делала изгиб. — А картины мы можем посмотреть?

— О, конечно, госпожа, — заулыбалась Сесилия. — но давайте немного погодя. Его величество уж заждался вас.

Ах да, точно! Все это великолепие ведь — не просто подарок, надо еще и за принца замуж выйти. Что ж, не будем заставлять его ждать! И Энрика поторопилась за служанкой.

Голова вновь пошла кругом. Когда подъем, наконец, закончился, Сесилия повлекла Энрику по коридору, который превратился в зал, потом — опять коридор. Все ярко освещено свечами, люстрами. И это средь бела дня! Сколько же денег здесь тратится на свет? Подумать страшно.

— Обычно свечи загораются с закатом, — сказала Сесилия, угадав мысли госпожи. — И не везде — только там, где планируются торжества, или там, где укажет его величество. Но сегодня — праздник, и, по желанию его величества, праздник должен ощущаться повсюду. Поэтому так ярко. Я сейчас сама немного теряюсь, поверьте.

От этого признания Энрике стало чуть легче, на что, видимо, Сесилия и рассчитывала.

— А вот и ваши покои, — провозгласила она, остановившись у дверей. — Позвольте, госпожа.

— Почему ты называешь меня «госпожа», — спросила, не удержавшись, Энрика.

Сесилия в ответ пожала плечами: