Палач, скрипачка и дракон

— Мне туда нельзя, но вы не бойтесь. Его величество просто хочет на вас посмотреть. Отвечайте на его вопросы, говорите честно и уходите, когда он велит. Там, на полу, напротив трона, линия проведена — вот у ней и стойте, ближе — ни-ни, разве только если прикажут. А я здесь буду ждать. Удачи, Энрика!

Двери раскрылись, и Энрика, с благодарностью кивнув Сесилии, вошла в тронный зал.

Глава 14

Энрика уже устала поражаться размерами всего, что ее отныне окружало. Поэтому она, не крутя головой, шла посередине огромного зала, глядя в одну точку: на сидящего на троне человека. Когда она только начала путь, этот человек показался ей юным, прекрасным созданием, почти мальчишкой. Даже ноги не достают до пола — так показалось.

Но с каждым шагом открывались новые подробности. Так, например, Энрика заметила, что его величество сидит не прямо, а с этаким вывертом, спиной упершись куда-то между подлокотником и спинкой трона. Причем, на трон он забрался с ногами: одну поджал под себя, другую, согнутую в колене, упер в другой подлокотник. И барабанил по колену пальцами.

Когда получилось разглядеть пальцы, Энрика подумала, что пора бы поглядеть на лицо. И поглядела.

Остановившись у черты, которую скорее почувствовала, чем увидела, Энрика собралась с силами и призналась себе, что видит весьма потасканного мужичонку лет тридцати с лишним.

— Это вы — Энрика Маззарини, да? — заговорил его величество.

Энрика, которую Сесилия не успела обучить правильному разговору с монаршей особой, поклонилась.

— Ах, что за глупости, просто говорите, — поморщился его величество. — Ну, словами, при помощи языка. Вы ведь умеете делать всякие штучки языком, а, фрау Маззарини?

Тут он высунул язык и пошевелил им в воздухе.

— Нет! — вырвался у Энрики возмущенный вопль.

— Нет — по первому вопросу, или по второму? — заинтересовался обитатель трона. Он даже принял более достойную позицию, опустил ноги в мягких сафьяновых сапожках на пол и подался вперед.

— По второму, — ответила Энрика. — А по первому — да. А вы…

— Торстен Класен, очень приятно, — заулыбался его величество.

Энрика мысленно повторила услышанное имя. Сравнила его с тем, которое называл Адам Ханн. Имена совпадали.

— Вы — отец принца? — предположила она.

— Отец?! — изумился тот. — Что за… Если кто-то утверждает, что будто бы я чей-то там отец, то этой проститутке стоит немедленно отрубить голову, категорически! Нет-нет, фрау Маззарини, я бездетен, вдов и безутешен.

Энрика закрыла глаза и сосчитала до десяти. «Не думай, — приказала она себе. — Сейчас — не думай, просто узнай все. А подумаешь ты потом».

И все же мысли коварно просачивались в голову. Например, та, согласно которой Торстен Класен мог бы составить достойную компанию Норберту. Сидели бы, хлебали пиво и гоготали над глупыми шутками, весьма довольные друг другом и жизнью в целом.

— Так значит, это вы — мой жених? — решилась уточнить Энрика.

Торстен хлопнул в ладоши:

— Ну разумеется, я! Ах, фрау Маззарини, как я счастлив возможности составить ваше счастье!

Энрика вяло улыбнулась в ответ:

— Но… Почему вас называют принцем? Ведь вы же, получается… Король?

Торстен посерьезнел, нахмурился и посмотрел на Энрику со значением:

— Разумеется, король. Единолично правлю государством уже ох его знает сколько лет. А принц — это мое прозвище. Оно звучит сексуально. Ну, понимаете… Образ сексуальный создает. У вас же возник сексуальный образ, так?

Врать смысла не было. Энрика уныло кивнула. А принц Торстен обрадовался:

— Вот видите! И вы согласились приехать сюда. А теперь, когда вы в красивом наряде, когда видели все то великолепие, что будет сопровождать вас до конца жизни, когда слышали мои слова, гарантирующие вам полную свободу и известную толику власти, — теперь разве вы сможете отказать мне, бездетному, вдовому и безутешному?

Энрика покачала головой. Она уже все решила. Куда отступать? Даже если Нильса казнят, она вернется в Вирту с черной меткой. А Фабиано найдет другого палача.

Торстен щелкнул пальцами и рассмеялся:

— Так и работает маркетинг, фрау Маззарини!

— Это кто-то из ваших слуг? — Честно говоря, Энрика подумала об Адаме, но тот вроде бы представлялся как Адам Ханн. Может, «маркетинг» — это название должности?

Торстен захохотал. Он опять повалился в глубину трона и заболтал ногами в воздухе.

— Ах, фрау Маззарини! — воскликнул он, и Энрика поежилась — эхо разносило крик по залу. — Я уже, уже в вас влюбляюсь!

Тут он снова посерьезнел, сел более-менее по-королевски и уставился на Энрику с хорошо разыгранной тоской во взгляде:

— Видите ли, я предпочитаю влюбляться в тех, на ком женюсь. Потому что женюсь, понимаете? Брак без любви для меня отвратителен. Поэтому я безутешен. А вы, фрау Маззарини, скажите, вы в меня влюбляетесь?

Некоторое время Энрика размышляла, потом вспомнила наставление Сесилии: «отвечайте честно».

— Нет, ваше величество. Пока я ничего такого не чувствую.

— Не страшно, — улыбнулся Торстен. — Моей огромной любви хватит нам двоим с головой. Апельсин хочешь?