Палачи и жертвы

Здесь я ненадолго прерву Рухадзе, ибо история проверки Цховребашвили, кроме всего прочего, содержит и анекдотический элемент. Рухадзе надеялся, что настоящая фамилия его врага Цховребов и что он, выходит, не грузин, а осетин. Велико же было удивление Рухадзе, когда выяснилось, что в церковных книгах фигурирует «третья» фамилия — Цховребадзе…

А теперь вернемся к протоколу допроса Рухадзе:

«…желая опорочить Цховребашвили, я намеревался собрать на него компрометирующие материалы и направить их в ЦК ВКП(б).

Вопрос: Вы сделали это?

Ответ: Нет, не успел, так как был снят с работы».

Если кто–то из читателей подумал, что Рухадзе сняли за фальсификацию дела мегрело–националистической группировки, то спешу уведомить, что это — заблуждение. Рухадзе «сгорел» на том, что прежде приносило ему одни лишь успехи, — на доносительстве.

«1 июня я воспользовался удобным случаем и написал письмо в Инстанцию (т. е. Сталину. — К. С.), в котором обвинял Мгеладзе в антипартийных делах, — позднее признался Рухадзе. —

Я ставил своей целью скомпрометировать Мгеладзе, чтобы его наказали или сняли с работы. Собственно говоря, это меня и погубило».

Несколько дней спустя уже уволенного Рухадзе вызвали в Москву и там взяли под стражу. Команда исходила непосредственно от Сталина, а подписал ордер на арест следователь № 1 — заместитель министра грсбезопасности СССР полковник Рюмин.

ПЛОДЫ ИЗЫСКАНИЙ

Сразу же после ареста Рухадзе под эгидой Рюмина создали следственную группу для решения трафаретной задачи — покопаться в грязном белье арестованного, с тем чтобы добиться от него признания во вражеской деятельности. Кое–какие пикантные подробности биографии достославного Николая Максимовича уже известны читателям, поэтому я бегло перечислю только то, о чем ранее не упоминалось и что, по мнению рюминских умельцев, изобличало бывшего генерал–лейтенанта в бессовестном обмане партии и Советского государства.

Начну с того, что Рухадзе происходил из довольно–таки зажиточной семьи, владевшей домом, первый этаж которого сдавался под аптеку. В период коллективизации родители Рухадзе лишились избирательных прав и подверглись высылке с конфискацией имущества как кулацкий элемент. Были они кулаками или нет — вопрос весьма спорный: до революции отец Рухадзе работал на железной дороге, неплохо зарабатывал и мог достойно содержать семью, не прибегая ни к эксплуатации наемных работников, ни к ростовщичеству, в чем, кстати, его с опозданием — уже в могиле! — подозревали рюминцы. Но, к сожалению, в те времена споров не было и быть не могло, все было просто и ясно: раз в доме достаток — значит, там жили лица социально чуждого происхождения. А коли так, то, утаивая это от чекистского и партийного начальства, Рухадзе оказался гнусным обманщиком. Более того, вдобавок он скрыл еще одно немаловажное обстоятельство — один из его двоюродных братьев, Николай Соселия, в 1937 году был арестован органами НКВД и расстрелян, а другой, Шалва Соселия, в начале Великой Отечественной войны сдался в плен, активно сотрудничал с немцами, а позднее находился в американской зоне оккупации Германии. Экскурс в далекое прошлое принес еще один любопытный результат — юный Коля Рухадзе в 1919 году пытался добровольно вступить в ряды меньшевистской армии, чтобы с оружием в руках защитить независимость Грузии, однако не был зачислен в солдаты по причине малолетства. И хотя этот шаг скорее всего объяснялся наивным патриотизмом далекого от политики подростка четырнадцати лет от роду, следствие усмотрело в нем мировоззренческое тяготение к меньшевизму.

Но и это еще не все — первая жена Рухадзе, Андромеда Ивановна Лазариди, дочь греческого торговца и немки, была, как выяснилось, иностранной подданной и приняла советское гражданство лишь в 1930 году, хотя до этого, уже находясь в браке с Рухадзе, по рекомендации мужа состояла — где бы вы думали? — на штатной должности в информационно–агентурном отделе ГПУ Аджарии.

Плоды этих по–своему небезынтересных изысканий спецов из Следственной части по особо важным делам МГБ СССР я, признаться, привел в силу их очевидной парадоксальности. Хотелось бы знать, куда раньше смотрели так называемые «компетентные» органы?