Палачка

В ту же секунду на его лысом черепе словно бы обозначились темные сальные волосы, провалившийся рот хищно оскалился, и за чувственными, как и раньше, губами мелькнул жадный язык, который так щедро раздавал когда-то любовь и смерть. — Вилик! — вскричал Влк, но бывший судья его уже не слышал.

— Quidquid agis, prudenter agas, — сказал Доктор, наливая ему „Блэк Лэйбл“ на звонко лопавшиеся кубики льда, — или „что бы ты ни делал, делай обдуманно“. Эти парни малость переборщили, и многие наши проблемы целиком на их совести. Кто их заставлял сыпать приговоры направо и налево? Для этого случая как раз подходит поговорка: „Лучше меньше, да лучше“.

Спортсмен Шимса прибежал со своей дачи трусцой — оттуда было не больше двадцати километров, и его пульс и дыхание уже пришли в норму.

— Когда я вспоминаю, — сказал он тихо, ибо в их обществе никогда не мог избавиться от робости, — что это был за гусь, мне становится грустно. Может, надо было и его заодно обработать? Какая польза от того, что среди нас бродит эта жалкая развалина? Захочет ли молодое поколение посвятить себя великому делу, если увидит, какова благодарность государства?

— Беззубый судья, — сказал Доктор, наливая грейпфрутовый сок на слабо потрескивавшие ледяные осколки, — лучше обезглавленного. Если он и ему подобные, невзирая на всеобщее недовольство, но в интересах государства были сохранены как доказательство того, что jus regit aut errant, то есть что закон должен торжествовать даже тогда, когда он, — продолжал Доктор, насыпая в ямку между большим и указательным пальцами правой руки щепотку соли и свежемолотого перца, — ошибается, то должна быть гарантия, что их не повесят на первом же фонаре. Я ни на что, — поспешил добавить Доктор, виновато взглянув на Влка, — не намекаю. Ведь, как выяснили ученые, наиболее характерной чертой нашего народа является сочетание зависти и сентиментальности. Значит, у них надо было отобрать все, что превышает жизненный уровень социально незащищенных слоев, будь то автомобиль неположенной марки или любовница несоответствующего возраста. Тогда исчезнет элемент зависти и, наоборот, усилится доброжелательность — у нас всегда сочувствуют падающим, — продолжал Доктор, выжав на перец и соль несколько капель лимонного сока, — с любой высоты. Косметическая хирургия обычно превращает уродов в красавцев, здесь же случай прямо противоположный. Держу пари, что лысину вашего друга каждую неделю подновляет парикмахер, а зубы ему вырвали специально. Своим красивым зубным протезом он похваляется лишь в ведомственном, — продолжал Доктор, наливая в один стакан белую текилью, а в другой красную сангритту, — санатории, где такие же пострадавшие, как и он, раз-другой в год под видом госпитализации могут вкусить роскоши, которой их лишили. Впрочем, разве сам факт, что дочка пошла по стопам папы, не служит ответом на ваш вопрос? Ваше здоровье! — добавил он, слизнул с руки смесь сока лимона, соли и перца, пригубил из обоих стаканов и стал смаковать на языке сложный мексиканский напиток. — Но ведь это значит, — несмело возразил Шимса, — что служебное рвение не приносит ничего, кроме бедности и дряхлости, а кое-кто даже вынужден их имитировать. Не станет ли дочь, наученная горьким опытом отца, ко всему равнодушной? Не здесь ли собака зарыта? Не потому ли нам все больше и больше не хватает хороших работников?

— Дочка, — ответил Доктор (настоящий гурман, он все еще смаковал вкус и аромат напитка), — пусть себе судит, как воспитательница в детском садике, ведь пока что из-за международной ситуации, с которой приходится считаться, от нее ничего другого и не требуется. А прикажи ей, тут-то она и начнет намыливать веревки одну за другой, да так, что папаша лопнет от гордости, если не от, — прибавил он, протягивая им по сигаре „Уинстон Черчилль“ (Влк, поблагодарив, взял, а Шимса, поблагодарив, отказался), — зависти.

Шимса вскочил, чтобы поднести зажигалку, купленную им специально для таких случаев, сначала ему, а потом Влку. Он осмелел.

— А если она не пожелает? Нынешние молодые просто помешались на всех этих общечеловеческих ценностях, и насилие теперь уже нельзя использовать даже во спасение! Как ее заставишь?