Паладинские байки

Наконец показался и дворец. Беренгария внимательно оглядела его башни и сказала:

– Отец еще не вернулся, прекрасно. Флаги приспущены, видите? Давайте теперь вон туда, там поворот на базарную площадь… и трактиры есть. Надо на базар заглянуть, если там базарный день и полно народу, то, может, мы даже до вечера сможем попасть в подземелья. А то в обычные дни народу мало, еще подозрение вызовем.

Трактир они выбрали такой, где сдавались комнаты наверху – Жоан рассудил, что если вдруг что и их придут арестовывать, то пока доберутся до третьего этажа, Джорхе успеет сделать телепорт.

За комнату слупили аж десять песет, что было дороговато даже по фартальским меркам, особенно для такого по фартальским же меркам посредственного трактира. Потом, однако, выяснилось, что в эту сумму входит плата за конюшню и овес в ней, и за обед.

В конюшне братья расседлали лошадей, сняли все вьюки и потом поднялись вместе с Беренгарией наверх. Княжна ни на шаг от них не отходила, хотя на нее особо никто не пялился, не больше, чем на самих братьев Дельгадо. Сальмийцы и сальмийцы, мало ли почему приехали в столицу Планины.

В комнате Жоан распотрошил вьюки:

– Значит, так... давайте сейчас решим, что мы тут можем бросить, если что. Потому что если мы с вьюками выйдем обратно, это будет подозрительно… А там внизу столько народу, что я всем глаза отвести вряд ли сумею, маловато у меня для такого опыта.

– Эх, палатку да постели придется оставить, – вздохнул Джорхе. – Жалко. Служили они нам верой и правдой…

На этих словах Беренгария покраснела и опустила голову.

– Ничего, невелика плата будет, если братца вытащить сумеем и сами свалить, – Жоан отложил в сторону одеяла, подстилки, котелок с ложками, плошками и кружками, фляги и бурдюк. Беренгария бросила в угол свой мешок:

– А мне вообще ничего не жалко… А вот кони… вы их, получается, тоже бросите?

– Ну, им-то ничего не сделается, кони неплохие, хозяин их перепродаст. А возвращаться с ними в Сальму рискованно было бы, если честно, я их у какого-то подозрительного перекупщика покупал, и они, по-моему, краденые, – признался Жоан. – Так что пусть тут остаются. И седла тоже. Я их там же купил, наверное, и они тоже того, ворованные.

Они разложили вещи так, чтоб казалось, что их владельцы скоро вернутся. Жоан потуже затянул ремень, поправил на плече самопал:

– Ну, Джорхе… амулеты ты свои не забыл?

Маг надел на шею четыре кулона на кожаных шнурках, на пальцы пять колец, прицепил на пояс пару блях, выглядевших довольно аляповато, на правую руку массивный браслет, кое-как упихав его под рукав, и наконец, в карманы сунул еще парочку:

– Эх, жаль, что не все зарядить успел. Надеюсь, чтоб перебросить четверых, хватит. Идем, пообедаем и на площадь.

Обед оказался неплохим: суп с клецками и курятиной, вареная картошка с курятиной жареной, и огурцы, свежие, пупырчатые и хрустящие. И к этому – на удивление хорошее светлое пиво.

Допив пиво, Жоан достал из кармана четки, накрутил их на левое запястье:

– Этот обед меня почти примирил с Планиной… Ну, давайте. Значит, так. Вы оба адамант не снимаете, пока мы не попадем куда надо. Тут полно Слуг Церкви, я только по дороге сюда пятерых видел. Если я вам говорю чего, делаете сразу что сказано, и без вопросов. Надеюсь, всё обойдется… – он прикрыл глаза, поднес к губам подвеску-акант на четках и сказал:

– Боги смотрят на нас, я чувствую. Идем.

Дальше всё пошло как по заказу.

Они вышли на площадь, пройдя мимо аж трех Слуг Церкви совершенно незамеченными, хотя Джорхе был уверен, что родные фартальские инквизиторки бы уж точно обратили внимание на ту кучу амулетов, которыми он был увешан, и может быть, даже поинтересовались бы, а зачем ему столько в мирном городе.

На площади пришлось побродить между торговых рядов, для виду прицениваясь к местным товарам. Продавали здесь разное: овощи, фрукты, мясо (в основном птицу, главным образом водоплавающую, нутрий и лягушачьи лапки), печеный ржаной хлеб в виде плоских бубликов, нанизанных на палки по десять штук, сладости в виде ягодной пастилы, леденцов, орехового печенья и ягод в сахаре, корзины и циновки из рогоза, шкурки бобров и нутрий, деревянную и глиняную посуду, мед, лечебные травы, мыльный корень, готовую одежду – словом, в основном местные товары. Правда, был и ряд крытых прилавков, над которыми висела полотняная вывеска «Заграничные товары». Здесь торговали фартальскими товарами: косметикой, кружевами, тканями, посудой, продавали чай, кофе, тростниковый сахар и цукаты, и даже была лавка амулетов, возле которой толпилось больше всего народу. Джорхе интереса ради подошел глянуть, да сразу и отошел. Сказал Жоану:

– Всякая дешевая мелочь – светошарики, огнекамешки и простые амулеты в основном от дизентерии или холеры. Причем сделано явно какими-то студентами. А продают очень задорого. Представляешь – десять песет простенький амулетик от дизентерии! Да ему красная цена сорок сантимов, он же в лучшем случае три месяца протянет.

Жоан хмыкнул: