Паладинские байки

Он посмотрел на свои руки, и она уточнила:

– В ментальном плане светишься. И очень, э-э… привлекаешь.

Джудо жалобно сказал:

– Ну правда, ничего не могу с этим поделать.

– Да я тебя не виню, – еще раз вздохнула инквизиторка.

Она положила и себе яичницы, принялась за еду.

Жуя зелень, паладин спросил:

– Что-то интересное вычитала еще?

– Особо не читала, так, листала, – Аглая подцепила на вилку кусок жареной колбаски. – Как я и говорила, это вольный список с куда более старой книги. Вольный – потому что переписчик старую таллу не очень хорошо знал, и много где вместо непонятных ему слов писал похожие по написанию или звучанию орсинские, которые, как он думал, то же самое означают. И «соленый теленок» вместо «юной жрицы» тут далеко не самое курьезное. Представляешь, что будет, если по этой книжке начать ритуалы проводить?

Джудо взял еще кусок яичницы:

– Думаю, в лучшем случае – ничего. А в худшем – даже представлять не хочу.

– Вот-вот. Книжке лет триста, может, триста пятьдесят, точнее скажет наша комиссия исследователей. И за эти триста лет наверняка кто-то пытался по ней что-то делать. То-то в здешних местах постоянно какая-нибудь дрянь случается… и еще неизвестно, сколько искаженных списков уже с этой книжки тут ходит. Может, этот дон Креспо как раз по такому списку кровавой магии учился. Здесь в конце есть глава с практическими советами, – Аглая доела яичницу и припала к кружке с узваром.

– Сомневаюсь, – Джудо выскреб со сковородки остатки. – Похоже, у него-то как раз все получилось именно так, как он и хотел. А не кое-как. В любом случае, нам еще с ним разбираться... Вот что. Мне тут сказали тихонько, что, оказывается, местная молодежь тайком от своего старичья дубоголового гонца таки в Арагосу отправила. Поза-позавчера утром.

Аглая посмотрела на него заинтересованно:

– Вот как. Надо же. На день-два мы с ним разминулись. Ну, думаю, теперь сюда уж точно отряд храмовников и инквизиторок пришлют.

– Вот и я о чем. Как думаешь, имеет смысл подождать их, или самим пойти в Боско Тенебро, хотя бы глянуть, что там происходит?

Инквизиторка задумалась, потом сказала:

– Пока его выслушают, да пока обсудят, да пока соберутся, да пока доберутся… неделя пройти может. Нет у нас толкового мага, чтоб мог сюда портал открыть, к сожалению. Знаешь, как мне ни жаль это говорить, но придется нам ехать-таки на разведку. Да и посыльного своего с письмом отправить, сказать только, что если встретит на тракте инквизицию с храмовниками, чтоб до Арагосы не ехал, а им все рассказал и передал… Но сначала – спать.

Джудо допил узвар:

– Само собой.

Пока они ели, комнату им приготовили – ту самую, где Джудо трахался с Ноэминьей. Только внесли туда еще одну кровать, поменьше, и две старые, много раз чиненые ширмы, размалеванные аляповатыми цветочками. Цветочки изрядно облупились, и теперь уже невозможно было угадать, розы ли это, лилии или еще что. Впрочем, Аглая обрадовалась даже таким ширмам, развернула их, отгородив свою кровать, быстро разделась, закуталась в одеяло и заснула – без снов, даже помолиться не успела, как по уставу положено. Джудо тоже упал на кровать и заснул крепким сном.

Спали они чуть ли не до полудня. Первым проснулся Джудо, умылся, оделся и встал на молитву. Аглаю как раз его возня и разбудила.

Как и в прошлый раз, наутро после любовного ночного приключения он выглядел уже не так соблазнительно, и она тихонько выдохнула.

После молитвы он попросил ее принять исповедь, которая оказалась еще короче, чем предыдущая:

– Ну, сама ведь знаешь, что с нами было, так что я буду краток. Грешен в том, что страстей обуздать не сумел, впал в сидское бешенство и поубивал всех еретиков, – сказал Джудо. – И в том грешен, что хотел этим поселянам морды набить хорошенько, за дурость их и глупость непроходимую. Хм… в чем там я еще грешен? Ругался словами непотребными… И еще, будучи под заклятием, наговорил тебе всяких соблазнительных глупостей, потому, что ты девственница, а я сид на четверть, а сидов это очень привлекает...

– Э-э, не думаю, что это грех, – возразила Аглая. – Ты же не мог в тот момент себя контролировать, да и сидскую природу не переделаешь. А то, что ты под заклятье попал, тоже не твоя вина.

– М-м, ладно. Так, вроде больше нагрешить не успел. Ну и вот еще сознаюсь, что вчера предался плотским утехам с девицей Ноэминьей, по обоюдному согласию.

– Э-э… А в этом ты зачем каешься? – удивилась инквизиторка. – Тебе ведь можно.

– Можно. Но на исповеди сказать нужно, – вздохнул паладин. – Положено так, хоть и не грех. Ладно, вот и всё. Принимаешь ли ты мою исповедь, посвященная Аглая?

– Принимаю, посвященный Джудо. Прощаю тебе твои грехи, и молю Деву о том же, – закончила она обычной формулой. А потом сказала:

– Как думаешь, Джудо, а я тебе как посвященному могу исповедаться?

– Чего не знаю, того не знаю, – паладин искоса, чтобы не прямо в глаза, глянул на нее. – И, Аглая – лучше не надо. Ведь пожалеешь потом. Я ж знаю, о чем ты хочешь исповедаться, так вот – не стоит. Пусть лучше оно несказанным останется. По крайней мере между нами.