Паладинские байки

Робертино выбрал на стойке здоровенный топор с шипом, клевцом и бородкой, покрутил в руках. Поднял голову и на его лице отразилось прозрение:

– И как я сразу не понял… На нем же был храмовничий доспех! И я знаю только один вид фейри, которые плевать хотели и на хладное железо, и на наши мистические умения. Ну, сам сложи два и два.

Оливио аж плюнул:

– Кобольд, черти б его взяли. Но откуда?! В Кесталье разве хоть когда жили гномы?

Он тоже подошел к стойке и взял большой молот-клевец.

– Жили. Но очень давно, они ушли отсюда еще до того, как здесь люди поселились, – Робертино поудобнее перехватил топор и подошел к двери, отодвинул засов. Оливио, закинув молот на плечо, тоже подбежал к двери. Грохот приближался.

– Может, он спал тут себе спокойно веками, пока в монастыре не начали колдовать с кровью, – Робертино приложил ладонь к груди и закрыл глаза, читая короткую молитву. Оливио последовал его примеру, а затем паладины выскочили в коридор, навстречу кобольду в доспехах.

Кобольды, хоть и происходили из мира фейри, всегда стояли особняком. Во-первых, потому, что практически никогда не водились с другими фейри, во-вторых, потому, что всегда держались пещер и подземелий, где жили гномы. Это были, так сказать, особые фейри, гномские, и обычно людям не досаждали. Если они появлялись в людских поселениях, то обычно для того, чтобы их выгнать, люди обращались к гномам, а не к паладинам. Гномы очень быстро утихомиривали кобольдов, загоняя их в особые, специально для этого созданные кувшины со штырьками, а потом вставляли эти кувшины в свои машины, вынуждая вредных фейри работать на благо гномов.

Но если гномов позвать не было возможности, то обращались к паладинам. У паладинов были свои методы бороться с кобольдами. Поскольку кобольду, как раку-отшельнику, непременно нужна была оболочка, изгнать его можно было, особым способом разрушив эту оболочку. Конечно, с подобной задачей мог справиться и обычный человек, но не всегда, ведь кобольды были сильны и к тому же владели магией.

– Первым делом лупи по ногам! – только и успел крикнуть Робертино, как на них выбежал кобольд в доспехе. Робертино размахнулся топором и ударил в сочленение доспехов на правой ноге кобольда. Оливио, уклоняясь от жуткого меча, всадил острие клевца в его левую ногу, повернул и потянул на себя. Из прорехи вырвалось синее свечение.

Робертино разворотил часть доспеха, и кобольд захромал. Воодушевленные паладины переключились на руки кобольда.

Махать здоровенными молотом и топором было нелегко, и паладины только порадовались, что наставники их безжалостно гоняли, заставляя в том числе и бить молотами по колодам и мешкам с пенькой.

Кобольд яростно сопротивлялся, страшно визжал и грохотал, выплескивал на паладинов магические удары, но пока что защита работала, и Оливио с Робертино вовсю лупили по доспеху топором и молотом, не заморачиваясь на заклятия, валившиеся на них, как каштаны по осени. А двуручником махать кобольду в этом коридоре оказалось несподручно: здесь были низкие потолочные своды с арками и колоннами-контрфорсами, выступающими на целый фут. Не то что в широком центральном коридоре, где на них кобольд и выбежал – потому-то Робертино именно сюда и помчался, когда стало понятно, что прямо на месте встречи еще и от меча надо уворачиваться. Так что здесь паладины могли сосредоточиться на разламывании доспехов, не обращая особого внимания на здоровенный страшный двуручник.

Вскоре им удалось расковырять крепления лат кобольда на руках, и двуручник вывалился на пол, а после него в глубину коридора улетели и остатки латных перчаток. Из дыр заструилось синее сияние, и кобольд сменил тактику. Теперь он пытался прижать паладинов к стене и задавить. Но коридор был достаточно широк, чтобы паладины могли с успехом уворачиваться, так что у кобольда получалось плохо. Другое дело, что оба паладина уже начали уставать, а ноги доспеха все никак не удавалось разломать. Наконец, Робертино удалось особенно сильным ударом раскроить поножи и обрубить одну ногу. Кобольд завалился на бок, чем Оливио и воспользовался, всадив клевец в его бедро и, поднатужившись, рванул. Клюв молота со скрежетом выдернул кусок металла, и паладин, перевернув молот, саданул по латам тупой стороной, сплющивая их. Полетели искры, кобольд завыл еще противнее, хотя до того казалось, что противнее просто некуда.

Робертино рубанул по остатку правой руки доспеха и наконец отделил ее от тулова. Тулово, закованное в самые толстые латы, закрутилось на месте, грохоча и воя. Не в силах больше терпеть этот кошмарный вой, Оливио тупой стороной клевца врезал по забралу шлема, проминая его внутрь:

– Заткнись же ты наконец!

– Пока мы его не расковыряем окончательно, он не заткнется, – тяжело дыша, сказал Робертино. – Или пока не утихомирим. А ну, лупи его, я сейчас!