Палата № 26. Больничная история

Пришли ко мне недавно с просьбой подписать письмо президенту. Просьба такая: одобрить строительство яхт-клуба в Петербурге, заручиться, значит, одобрением. Почему? Это ведь дело, наверное, городских властей, яхт-клуб? Если город хочет построить яхт-клуб. Или это забота богатых, у кого есть яхты, кому этот яхт-клуб необходим так же, как, допустим, престижные сауны, бассейны с девочками, поражающие роскошью дворцы – куда там бывшим русским монархам!

Что заставляет вас бухаться в ножки и искать одобрения?! Зачем? Стройте, не нарушая законов города и страны! Нет, нужно заручиться милостью высшего начальства. Зачем?! Чтобы, построив, не испытать, не дай бог, государев гнев? Грустно все это…

        …Не приемлю, ненавижу это все.
Все, что в нас ушедшим рабьим вбито…

Маяковский

Не подписал я это письмо. Обиделись.

Надо не по капле выдавливать из себя раба, как говорил Антон Павлович, а тоннами, не жалея тюбика… лет двести, не менее…

Тук-тук-тук!

Э-э-э, нет, это не ветер. Кто-то в дверь стучится. Неужто Виссарионыч?! Батюшки-светы!

– Да-да, входите!

Дверь открывается, и входит Борис Федорович – больной из нашего отделения. Мы в столовой с ним познакомились. Больничный халат, аккуратно запахнутый, лысый костистый череп, черная борода… В руках маленький, глянцевый, разноцветно поблескивающий подарочный пакетик. Держит кончиками пальцев два шелковых красных шнурочка, протягивает этот пакетик мне.

– Это вам. От нашей палаты.

– Что это, Борис Федорович?

– А вот посмотрите.

Беру пакетик, вынимаю оттуда… «Беломор»! Папиросы, которые я курил с тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Теперь сигареты курю. А «Беломора» этого теперь нигде не сыщешь. А вот нашли. Правда, если раньше двадцать «беломорин» были запечатаны в пачку из плохой шершавой серой бумаги, и ты, чтобы достать папиросу, не жалея, рвал эту пачку где попало, то теперь это элегантная металлическая коробочка, этакий портсигарчик с сохраненным на крышке старым рисунком: карта европейской части СССР с вытисненными на ней синими реками и морями – и красная линия, обозначающая канал.

– Ух ты! Спасибо, Борис Федорович! Где это вы купили? Присаживайтесь!

– Спасибо. А, это вот мы знаем, что вы «Беломор» курите, так я жену попросил, она в аэропорту служит, вот она там и купила, во фри-шопе. Она ваша поклонница. Это ведь теперь за валюту продают иностранцам. «Советское – значит отличное» – помните лозунг? Ну так вот, теперь этот «Беломор» – антикварная редкость, и иностранцы его раскупают вместе с плакатами советской поры, помните, «Болтун – находка для шпиона», или там… «Пьянству – бой!», или еще, помните, «Посторонись, доллар! Советский рубль идет!». Помните?

– Ну как же, как же! «Накопил – и машину купил», «Решения XXV съезда КПСС одобряем!», «Народ и партия едины».

– Да, да! А Ленин в кепочке, помните? Ручкой так, вроде привет шлет. «Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!» Да, «Беломор»… Водка «Столичная»… А «Пшеничная», по-моему, с димедролом была, я от нее сразу засыпал. Выпьешь сто грамм – и рога в землю. Сон беспробудный. Сырком плавленым закусишь – а что, вкусный был сырок «Дружба» – и в койку! А рюмочные! Помните – рюмочные, стояка давали – стульев нет, одни круглые столики на железной ноге – и – стоя – пятьдесят грамм и бутерброд с килькой! О! Как пошла! И еще пятьдесят – и бутерброд, теперь уже не с килькой, а с половиной крутого яйца с лучком! Прелесть. И – беседы, беседы… С кем – неважно! А тема всегда найдется… Вышел на улицу, закурил тот же «Беломор» – метров сто прошел – стоп! Вот тебе и еще рюмочная, а там еще и еще… А куда деваться? Эрмитаж ведь не каждый день, правда? Или там «Баллада о солдате»… в «Великане»… А тут – будьте любезны – вот вам и водочка, и килечка… Замена счастию она! Да… было время…

– Да, было. А помните угол Невского и Садовой?

– Да-да, подвальчик, шампанское, сто пятьдесят коньяку, пятьдесят шампанского – коктейль «Адмиральский», сто на сто – «Капитанский», сто пятьдесят шампанского и пятьдесят коньяку – «Лейтенантский»…

– И конфетка «Кара-Кум»!

– И конфетка «Кара-Кум». Стоишь, беседуешь. Наверху, в окошечке, ноги, ноги прохожих по Невскому топают, колеса троллейбусов… Солнышко! Но тут дороже гораздо, это уже – элита! Мыслящая и глубоко чувствующая элита Ленинграда, моряки, офицеры, ученые, писатели! Инженеры человеческих душ!!! Передовая молодежь…

– Э-э-э, нет! Передовая в «Сайгоне», в основном угол Невского…