Палата № 26. Больничная история

– Невского и Владимирского! Но, знаете, молодежь там действительно была неплохая. Там, по моим наблюдениям, как-то и не пили особенно, в основном кофе литрами… Вот там беседы настоящие велись: о театре, о поэзии, спорили… А пить-то почти и не пили… Не разбежишься… Да и не распускали особенно языки – стукачей там навалом… да и дорого… Вот так по рюмочным все мужское население… Ресторанов-то на весь город – кот наплакал, да и куда ни сунься – мест нет. А зачем нам эти рестораны? Рюмочная – вот наша территория! А что? Читать нечего, на книжных полках одна идеологическая жвачка, портреты вождей со звездочками золотыми… Ну, футбол иногда, толпа тыщ в пятьдесят поддавших мужиков орет: «Го-о-ол!!! В сачке!» Ну, хоккей под водочку опять же или фигурное катание… Гадали: спит, допустим, Иванова с этим, ну, который с ней катается, ну, неважно, или не спит… Потом как-то я задумался. А чего это они, думаю, книг не печатают, спектакли запрещают, за Солженицына – в кутузку, в магазине шаром покати. А водки зато навалом! Споить нас хотят? Идиотов послушных? Да вот тот же «Беломор» – это же сколько тысяч зэков там в земле гниет, а мы спокойненько пачку папирос с изображением Беломорканала имени Сталина, не задумываясь… А потом о кораблях с учеными вспомнил… Это что ж с нами… со мной! со мной! сделать хотят? И сколько в парадных, по подвалам мужиков валяется! И я в их числе, в общем-то, тоже… Ну, завязал я! Навсегда. Фиг вам, думаю. Идиота из меня не сделаете. И курить перестал. Совсем. И не пью, вот уже больше сорока лет ни капли! Ну, в Новый год там бокал шампанского… Да, что-то разговорился я, извините…

Борис Федорович. Технарь. Работает сейчас на каком-то частном предприятии.

– Вы знаете, извините, опять я… Но вот смотрю я телевизор, вроде все хорошо, пьем меньше, а кто и вообще в полной завязке, ведь меньше или хуже работаешь – меньше и получаешь… Мужики по парадным не валяются… Но вот – рушат малый бизнес, закрывают, банкротят, суды эти постыдные… неправедные… Частная собственность, в общем-то, растоптана… Магазины полны, спасибо Гайдару… но цены, цены! Нынче без тысячи в магазин и не суйся… Ну и так далее… Ну вот гляжу я в ящик – по всем каналам вот эти уроки ненависти! Кричат, брызжут слюной, и чуть кто слово не так – орут, не дают сказать… «Война, война! Флаг над Киевом, наш триколор!» Бомбим какую-то Сирию, на фиг она… А старухи по оставшимся деревням – да их и нету почти уже, деревень-то! У старухи пенсия четыре-шесть тысяч! Это ж надо! Это что ж, опять меня идиотом сделать хотят?! Только теперь уже по ящику… И этот, как его, ну, грузин этот… Кричит, слюной брызжет, подпрыгивает! Теперь уже не водкой, а по ящику!.. А лица, лица… кричат…

– Да, Борис Федорович, лица… Я эти лица еще в девяностые… И сейчас могу по лицу определить… Как-то выступал я на съезде народных депутатов России. Коммунисты хотели Гайдара и всю его команду – в отставку, ну, чтобы не дать начаться реформам, которые необходимы. Ну, я и выступил в защиту Гайдара. В защиту реформ. Стою на трибуне, смотрю: лица! Сытые, розовые – и кричат, кричат! Ненавидят. Не дают сказать. А реформы – необходимы! Чтобы дать возможность начать работать экономике! Не дают сказать, ногами стучат! Кричат… А людям есть нечего… Выступил. Вечером после заседания выхожу из Кремля, вижу – масса народу с красными флагами коридор такой образовала, в руках у некоторых объемистые тяжелые мешочки. Иду, как сквозь строй. Достают из этих мешочков монеты и – с размаху – в лицо мне! И все поголовно… все – плюются в лицо мне… Лица, лица… Да, помню эти лица… От ударов монет больно! А они хохочут… Лица… Ведь для них же, для этих лиц стараемся! Чтоб было, что кушать им хотя бы! Плюются, кричат… Как вот и сейчас по телевизору во время, как вы говорите, «уроков ненависти»… Лица… «Капричос» Гойи помните?

– Ну, еще бы! Сон разума рождает чудовищ! Так, кажется?

– Да. Еще хуже, когда совесть атрофировалась… Ну да ладно. Спасибо вам за «Беломор».

Поговорили еще немного на общие темы… Ушел Борис Федорович. Технарь. За окном стихло, вроде и ветер не воет.

Тишина в палате… Кафель…

Вынуть трубочки кислородные. Нельзя так. Привыкнешь, а без них – крышка!

Впрочем, в результате и с ними крышка! Ну, все, все!!! Какая такая крышка? Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась… Правда, лучше бы не мчаться, а просто медленно продвигаться. А то в последнее время что-то уж чересчур быстро летят десятилетия. Пачками. Только вчера, казалось, отмечал семидесятилетие. Ну! Ан нет – погляди-ка в зеркало! Видал? То-то, брат!

А-а-а… Вот ведь забыл, предуктал вечером! А сейчас вечер. Тьма за окном. Вот и прими, продли существование… Тьфу, что-то я – ну-ка, солнце! Ярче брызни!

Выпить бы. Алкоголю. Любого. Лучше водки. Правда, когда сейчас, очень, правда, редко, но вкушаю водяру – никакого удовольствия.

Как Мерчуткина у Чехова: «Кофий сегодня пила безо всякого удовольствия».