Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Объём мозга сахелянтропа равен 378 см ³ – размер шимпанзе; примечательно, что фактически такой же он и у намного более позднего ардипитека, очевидно, эволюция мозга на этом этапе шла не слишком быстро. Да и форма мозга сахелянтропа в целом крайне примитивная: приплюснутая, с узкой лобной долей, на которой отлично развит «лобный клюв» – загнутый вниз узкий крючок, с тупым углом схождения лобной и височной долей. Однако, в отличие от горилл и шимпанзе, мозг сахелянтропа сильно вытянут за счёт развития теменной доли, а затылочная доля увеличена и сильно нависает над мозжечком. Теменная доля отвечает за распознавание предметов на ощупь и ощущение собственного тела, за координацию разных чувств между собой, а также за ориентацию в пространстве. Затылочная доля занимается осознанием зрительных импульсов, то есть пониманием того, что мы увидели. Получается, сахелянтропу было важнее, чем шимпанзе, что-то трогать и больше видеть. А это намекает на работу руками при периодическом вставании на две ноги в открытой местности.

У оррорина строение бедренной кости строго промежуточное между проконсуловым и австралопитековым, прямо то самое, что и должно быть у промежуточного существа. При этом плечевая кость крупная и мощная, так что руки, видимо, были столь же длинны, что и ноги. Изогнутая фаланга кисти тоже намекает на древолазание, а вот концевая фаланга большого пальца кисти крупная и расширенная, по размерам и пропорциям почти строго промежуточная между шимпанзиной и человеческой.

Ардипитек кадабба имел принципиально подобное строение: умеренные клыки, умеренно длинные руки, умеренно изогнутые фаланги кистей и стоп.

Вертикальное лазание и специализация рук предков сделали невозможным спуск на землю на четвереньках. Проще оказалось окончательно выпрямиться. Конечно, «проще» – понятие относительное. Неспроста в конце миоцена число африканских человекообразных катастрофически снизилось – с великого множества родов и видов до одного полуназемного (в каждый конкретный момент времени), ставшего нами, и пары лесных, превратившихся в горилл и шимпанзе.

В саванне жизнь непроста – на всё ещё кривых ножках быстро не побежишь, спасительных деревьев мало и до них далеко, а хищников – толпа. Спастись обезьяне очень трудно. Можно стать быстрым и моментально взлетать на ветви, как делают саванные зелёные и красные мартышки. Можно стать агрессивными саблезубыми павианами, с которыми не хочется связываться. А можно стать сплочёнными и умными гоминидами, где несколько самцов в группе не дерутся между собой, а защищают самок с детёнышами, кидаясь палками и камнями.

* * *

Миоцен – великолепная эпоха становления нашего мира. Лесной мир палеогена менялся на степной мир современности, подготавливая последний рывок наших предков к разумности. Последние миоценовые джунгли можно ныне увидеть в Центральной Африке, а первые миоценовые саванны – в Южной и Восточной. В новой среде возникали новые существа. На смену коротконогим, тупорылым и туповатым пришли быстрые, рогатые и сообразительные. Биосфера стремительно умнела.