Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Систематика современных псовых – совершенный бардак. Одни авторы склонны запихивать едва ли не всех представителей в один род Canis, другие едва ли не каждому виду находят своё родовое название, третьи пытаются лавировать, вводя подроды и ещё более хитрые категории. Проблема в том, что изменчивость внутри каждого вида очень велика, а между видами сплошь и рядом есть чрезвычайно плавные морфологические переходы; ко всему прочему, почти все псовые могут давать – и дают! – межвидовых гибридов, часто плодовитых. Гибридизация эта, видимо, происходила во все времена, отчего плохо срабатывают даже генетические методы определения родства, на которые обычно уповают как на истину в последней инстанции, – слишком всё получается запутанно. Очевидно, что такая ситуация сложилась из-за совсем недавнего происхождения современной группы псовых, виды и роды просто ещё не успели надёжно разделиться. Фактически мы можем сейчас в режиме реального времени наблюдать бурный процесс эволюции целого семейства, да к тому же и активно участвовать в нём, разводя домашних собак.

* * *

Едва ли не самое значительное событие плиоцена – «Великий обмен», свершившийся примерно три-четыре миллиона лет назад. Ещё до появления непрерывного моста суши некоторые звери успешно форсировали проливы в обоих направлениях, а между 3,1 и 2,8 млн л. н. Панама окончательно высохла, и оба материка – Северная и Южная Америка – наконец-то соединились!

Обмен был неравномерный.

С юга на север двинулись сумчатые: в Северную Америку опять пришли опоссумы, жившие тут когда-то, но вымершие уже давным-давно; впервые выбрались за пределы прародины броненосцы и гигантские броненосцы-глиптодоны, а наземные ленивцы – уже как минимум второй раз; неплохую конкуренцию северным грызунам составили кавиоморфные грызуны, а кошкам, медведям и собакам – фороракосы.

С севера на юг поток был куда большим: хомякообразные грызуны, непарнокопытные – лошади и тапиры, мозоленогие, парнокопытные – пекари и олени, хоботные – гомфотерии, хищные – куньи, псовые, медведи и кошки – вся эта шумная толпа заполонила леса и саванны Южной Америки, быстро осваиваясь и давая новые и новые варианты.

Северные звери в целом оказались круче, так как были закалены в жёстком отборе обилия конкурентов четырёх сообщавшихся материков: Африки, Европы, Азии и Северной Америки. Это привело к массовому вымиранию наземных крокодилов себекозухий, фороракосов, хищных сумчатых боргиенид и тилакосмилусов, южноамериканских копытных и гигантских грызунов.

Конечно, всё это происходило не вдруг, и многие реликты прошлого сохранялись весьма долго. Всю эпоху уже наравне с саблезубыми кошками и волками хищничали фороракосы Mesembriornis incertus и M. milneedwardsi с нестандартным длинным и низким клювом формой как у дронта. На юге Северной Америки – как минимум от Флориды до Техаса – освоились фороракосы Titanis walleri ростом 1,4–1,9 м (можно найти оценки и до 2,5 м, но они довольно произвольны). Они продержались от конца плиоцена до первой половины плейстоцена. Держали марку и летуны: североамериканские Aiolornis incredibilis (первоначально описанные как Teratornis incredibilis) имели размах крыльев до 5 м и весили до 23 кг.

Мелкие южноамериканские миоценовые сумчатые продолжали успешно конкурировать с плацентарными. В частности, несколько видов Argyrolagus palmeri и A. scagliai из ценолестов Paucituberculata прыгали на двух ногах, как тушканчики; их резцы и высококоронковые моляры приобрели способность к постоянному росту, как у грызунов, а длиннющие тонкие носы позволяли искать еду, компенсируя плохое зрение. Крупные же сумчатые – хищные боргиеноиды – полностью исчезли под натиском саблезубых кошек.