Палиндром

– Я ведь был рождён из пробирки. – Более чем спокойным голосом заговорил Атнанта, всё же не сумев скрыть в своём взгляде потемнение своих мыслей. – И это так сказать, обязывает… Хм. К чему обязывает? – задался вопросом Атнанта, нажав пальцем руки на экран телефона и, поставив ролик на паузу, – теперь оттуда на Тари смотрела застывшая в одном положении выразительная улыбка рафинированной дамы в белом халате, в руках которой паром исходила эта детородная пробирка. – Любить своих родителей? Мамашу? Хм. Или её совокупность, выступивший в роли отца зачинателя, научно-технический прогресс. Что-то в душе и сердце ничего в ответ не отзывается, и им только до жути холодно и скрежетом металла отдаётся. Может потому, что … – Атнанта оборвал себя, уставившись в одну точку.

– Да уж, – после небольшой паузы вздохнул Атнанта, – во мне столько всего намешано, – Атнанта вновь зависает в одном молчаливом положении, затем отлипает и, посмотрев на Тари, говорит. – И опять не в фигуральном значении этого выражения, а в что ни на есть прямом смысле. Как мне на мой прямой вопрос: «И кто же мой папаша?», – по большому секрету рассказал заведующий той самой репродуктивной лаборатории, где все эти пробирки с живительным материалом хранились и ждали своей очереди, для того чтобы осчастливить очередную, вдруг спохватившуюся, уже перезрелую мамашу, то это вопрос не простой и вот так, стоя в ванной, по колено наполненной бетоном, в двух словах не расскажешь. Тогда я ему говорю, что мне, судя по всему, больше с этим упрямым господином говорить не о чём и все недостающие детали о том типе, чьи уши из той злополучной пробирки растут, я вытяну у его ассистентов.

– И стоило только этого несговорчивого типа так слегка подтолкнуть с набережной в сторону реки, как он начинает одумываться и здраво мыслить. Говорит, что бес в лице таких высокопоставленных лиц, что их по своему чину можно было поставить в один ряд с этим слугой ада, которые курировали различные эксперименты, проводимые их лабораторией – репродуктивная деятельность лаборатории было прикрытие основной деятельности лаборатории – его и ещё несколько людей подневольных попутал. И они в результате психологического давления и под угрозой физической расправы с их стороны, поддались и провели на коленке состряпанный, тот самый эксперимент, в результате которого на свет появился я. – Здесь Атнанта делает полную трагизма кульминационную паузу и после глубокого выдоха, включив стоящий на паузе ролик, озвучивает, что это был за эксперимент. – Они взяли несколько пробирок и все смешали в одну. – Атнанта передёргивается в лице и так цепко смотрит на Тари, что та не смеет ничего промолвить.

В таком, с замиранием сердца вакууме полного внимания друг другу отношений, они задерживают своё дыхание на сколько их лёгких хватает, а как только начинают проявляться первые признаки кислородного недостатка, то Атнанта первым выходит из этого ракурса их отношений. – Конечно, я прекрасно понимаю, что, сколько там не смешивай, перемешивай, насыщай генетической эффективностью этот материал, то, как говорили в одном известном фильме: «В конце остаться должен только один, самый живучий». Но это всего лишь техническая часть этого процесса. А ведь той репродуктивной клетке, которая в итоге и добралась до финиша, в моём случае пришлось бороться за итоговый приз в куда как сложной атмосфере своего неприятия всеми вокруг. И она, добравшись первой до финиша, в итоге проявила не только свою волю к жизни и силу, а она во время своего движения к финишу и борьбы за первенство, через сопровождавшее её путь всё это трение с другими претендентами на место в жизни, где в моём случае присутствовало кратно больше конкурентов, можно сказать, впитала в себя все эти различия и сделала её кратно сильней. Что в итоге так разнопланово и отразилось на мне. И я, даже благодарен тому податливому типу из лаборатории, что я не такой как все. – Нехорошей улыбкой улыбнулся Атнанта.

– Правда, этот заведующий лабораторией несколько исказил историю с пробиркой. И как только на свет из багажника машины был вытащен его ассистент, то он (не ассистент) сразу же во всём признался, заявив, что это, в общем-то, и не эксперимент был, а они таким нехитрым способом давали жизнь тем природным материалам, которые оказались невостребованными и их из-за отсутствия спроса и финансирования, было решено отправить в утиль; но бес их точно попутал. Что прозвучало очень правдоподобно и даже немного в сердце отозвалось. Да вот только с ассистентом этому отцу Терезу не свезло. Уж больно он несговорчивый и, судя по всему, совсем не любит своего начальника, которого он готов был тут же утопить.