Палиндром

– Всё-таки зачем, он мне всё это показал и рассказал? – какой уже раз задался этим вопросом Атнанта, вспоминая тот злополучный день на съемочной площадке. Где из всего того, что ему по секрету сообщил Альцгеймер, после того как Атнанта про себя в голове памятливо прокрутил, так многое не вязалось и входило в противоречие друг с другом. – Говорит о том, что лицо по дискредитации неизвестно, тогда как моделирует ситуацию с падением вице-президента. Ничего не понятно. – Принялся раздумывать Атнанта. – Но что-то мне подсказывает, – Альцгеймер имеет вхожесть во многие ключевые комитеты, – что он определённо что-то знает на будущее. Может ему что-то известно насчёт кандидатуры будущего генерального прокурора. – У Атнанты несколько дух захватило от своих не таких уж и нереальных предчувствий. – Зря он что ли, стал бы меня обхаживать. Но что он хочет и кого представляет? – задался вопросом Атнанта, поглядывая на блокнот в руках Тари. – Ладно, со временем разберёмся. – Атнанта взглядом отрывается от блокнота и, посмотрев на Тари, даёт команду двигаться дальше по списку.

Дальше Тари зачитываются имена в значимом для них ключе, с именованием их находящихся под законным подозрением заслуг перед обществом и законом, с указанием их ликвидности для общества, с постановкой на вид всего скрытого и пока не скрытого их имущества, и некоторыми приписками в их адрес в виде комментариев, со стороны Тари – её в точку едкие замечания, были по достоинству оценены Атнантой и он разрешил ей делать такую вольность. – А то так окончательно утратишь чувство юмора, имея дело с одними только непроходимо серьёзными людьми. – Аргументировал это своё решение Атнанта.

– Этому господину Мало, опять так завистливо жадно, что он готов взять на себя чуть больше вины, лишь бы только не подумали, что его опять обошли в дележе награбленного. – Примерно такого рода замечания делала Таро, зачитывая имя очередного справедливостью обойдённого преступного типа. Чья замечательность выражалась в том, что он в своём наивном простодушии, при одновременном наличии в нём такой крайней степени жестокости, что кровь в жилах холодела при виде всего того, на что он был способен, всё буквально для себя понимал. Где его жизненное кредо «Жить на широкую ногу», включало в себя, в том числе и его широкую поступь шага, в которую он вкладывал всего себя, изрядно выматываясь так широко шагая.

Но сейчас этот господин Мало, которому всегда всего было мало, да и все с похожими историями типы, не заинтересовали Антанта, который и ухом не повёл при упоминании всех этих лиц, нуждающихся в государственной поддержке, которая, как правило, заключалась в их классификации по своим проступкам, с последующей отправкой их в те самые места, где им самое место. И хотя они совсем так не считают и на этот счёт имеют свою принципиальную, отличную от официальной позицию, то, как говорится в таких случаях, кто не заблуждался на свой счёт. А вот государственная процессуальная машина на этот ваш счёт никогда не заблуждается, хотя бы потому, что она как бездушная материя, на это просто не способна.

А вот когда Тари назвала очень знаковое имя: «Господин Дульсиней», – то Атнанта в один момент оживился, и тут же предложил на этом имени остановиться. Что было совсем не сложно сделать, когда Тари итак остановилась.

– И на сколько у нас назначена встреча с этим интересным господином? – спросил Тари Атнанта. На что Тари бросает свой взгляд на блокнот и в тоже время на часики на своей руке и, подняв взгляд на Антанте, говорит. – На сейчас. – И хотя это время так неожиданно близко, Атнанта даже лёгким укоризненным взглядом не указывает Тари на эту её не предупредительность. А он приподымается со своего кресла, отряхивает себя от усталости сидения в одном положении (мог бы и раньше встать, вроде его никто не удерживал так сидеть) и, осмотревшись по сторонам, кивнув в сторону двери, с улыбкой обращается к Тари. – Так он, поди что там, в приёмной, сидит.

– Ага. – Посмотрев на дверь, согласилась Тари.

– Так может быть, позовёшь его. – Говорит Атнанта, со всё той же улыбчивостью смотря на Тари.

– Пусть ещё немного поволнуется. – Поморщив носик, сказала Тари.

– А вы, как я посмотрю, жестоки. – Сказал Атнанта.

– Ну как хотите. – Сказала Тари, отправившись на выход к двери, ведущей в приёмную. Когда же дверь за Тари закрылась, Атнанта, пока у него есть минутка времени, ещё раз очень быстро осматривается по сторонам и, убедившись в чём-то своём, направляется к отдельно стоящему столу, предназначенному специально для рабочих переговоров или подобного рода бесед, с теми господами, которые вслух заявляют, что не видят никакого смысла в этих беседах и им, вообще, не о чем говорить с прокурором, но, тем не менее, они всегда откликаются на прокурорскую просьбу, прийти к ним побеседовать – любопытство, что не говори, сильнейшая штука.