Палиндром

Ну, а когда человек день ото дня, с постоянством проделывает одни и те же движения в одном направлении, то у него до автоматизма вырабатываются все эти его движения. Где уже можно предсказать каждый его шаг и последующее направление его движения, которые через цепочку следующих друг за другом действий, – выхода из здания прокуратуры, перехода через улицу в строго отмеренном месте, прибытие в кафе, где Тари уже ждут свои препятствия на пути к её столику, – приводят к своему итогу – сомкнутости её зубов над чем-то съестным.

Ну а сегодняшний день ничем ни лучше и не хуже, чем все предыдущие дни. И Тари, следуя выработанной ею схеме движения на пути к своему обеду, и сегодня ни на шаг не отклонилась от своего маршрута и, миновав раздачу, где она получила свой заказ в виде обеда, в точности прибыла к своему столику, чтобы занять за ним своё место и немного себя насытить.

Но на этот раз, на этом заключительном этапе дистанции её пути, её ждала непредвиденная ситуация – за её (!) столиком поместился какой-то, явно неудовлетворённый жизнью тип (так широко, до своего неприятия окружающими людьми, он раскинул в стороны свои ноги). И Тари, в один момент наткнувшись на это препятствие, замерла в одном положении, не зная, как себя вести. Чего не скажешь об этом развязном типе, которого ничуть не смутило появление у столика столь прекрасной незнакомки, и он как продолжал прихлебательски, огромными глотками наполнять себя из большого бумажного стаканчика, так и не остановился, пока не утолил свою жажду. После чего он, смотря на Тари, отстраняет от себя стаканчик и теперь оттуда на Тари смотрит его насмешливость, на губах которой выделялась выпачканность, оставшаяся от соприкосновения его губ с тем напитком, который он так насыщенно прихлебал.

– Что, понравился? – вытерев рукавом пиджака свои губы, усмехается незнакомец, наполняя лицо Тари красотой красных красок. – Вижу, что да. – Прибавляет незнакомец. – А раз так, то я не вижу препятствий для того чтобы заняться моим перевоспитанием. Ведь я представляю из себя отличный образчик для такого рода действий. К которым все вы питаете такую склонность. – И тут от Тари можно было ожидать всякого, вплоть до того, что она пойдёт на жертвы, и весь свой сегодняшний обед опрокинет на этого наглеца, на чью самовлюблённую ухмылку и смотреть нет никакой мочи, но только не такого, что она сделала (хотя она возможно сочла, что этому наглецу слишком жирно будет, если она останется без обеда и поэтому лишила того удовольствия, оставить себя голодной).

А Тари вдруг так проницательно крепко смотрит на этого наглеца, что тот теряет всё своё нахальное самообладание и даже начинает собираться ногами. Когда же ноги этого наглеца усмирены и приведены в некоторый порядок (а то, сколько можно об них запинаться), Тари повелительным тоном ему говорит: «А ну, живо подвинулся», – и как только он повинуется, то садится на свободное место напротив него. Заняв же место напротив этого типа, Тари как ни в чём небывало начинает свои приготовления к своему обеду, тогда как этот усмирённый наглец напротив, вынужден наблюдать за всеми этими её приготовлениями.

Когда же Тари, разорвав один одноразовый пакетик из под сахара, высыпала его в чашку чая, а затем взяла второй точно такой же пакетик, который вызвал у неё сложную дилемму – добавлять или нет – то усмирённый наглец, видя всё это её затруднение, попытался подмазаться к ней. – Если новости хорошие, то можешь себе позволить немного сладкого. А я, ты знаешь, всё пойму. – Сказал этот наглец, который всё не уймётся, и так и хочет простелить свою власть на Тари, которая, по каким-то там его внутренним желаниям и соображениям, которые скорее есть плод его воспалённого наглостью воображения, непременно должна знать его. И при этом он ещё себе позволяет отдавать ей команды.

Тогда как Тари, и сама, без всякой подсказки со стороны, что собственно и было, сможет для себя решить, что ей делать со вторым пакетиком сахара. – Гулять, так гулять. Говорю, как жертва своего социапатизма, помешанного на стремлении к совершенству. – Горько усмехнулась Тари, разрывая пакетик с сахаром. – Вот и подсласти свою горечь. – Тихо-тихо так сказал этот усмирённый наглец напротив, наблюдая за нервными движениями рук Тари. Но Тари всё равно услышала эту его тихость, за что она была ему благодарна.

– Господина Дульсинея сегодня зарядили. – Размешивая чай, проговорила Тари.

– А ты у меня молодец, Исти. – Сказал Простота.

Глава 11

Сомнения мистера Сальери против уверенности конгрессмена Альцгеймера