Палитра

Молли улыбнулась.

– А как же твой бильярд?

– Бильярда сегодня не будет. Стив уехал домой.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Просто он поспешил ретироваться, боясь, как бы я не передумал дарить ему серебряный портсигар.

Молли удивленно подняла брови, а Генри рассмеялся:

– Пойдем-пойдем! Ты сейчас ахнешь!

Вскоре Молли сидела, поджав ноги, на удобном кожаном диванчике в кабинете Генри и не отрываясь смотрела на небольшой портрет английской королевы.

– С ума сойти, – восхищенно восклицала она, и в глазах ее загорался азартный огонек. – Какое непостижимое сочетание школы старых мастеров с новаторством! Потрясающе! Этот русский – гений!!! Я тебе, Генри, точно говорю. Так что, Стив сказал, что этот русский знаменит?

– Да, говорит, что приобрел эту картонку за бешеные деньги и страшно рисковал в аэропорту. Если бы эту картонку обнаружили при осмотре багажа, то у него были бы большие неприятности. Честно говоря, Молли, я очень удивлен и растроган этим подарком… Хотя, зная Стива, я уверен, что деньги были не такие уж и бешеные, а риск в аэропорту не такой уж и смертельный, но всё же… Я ему подарил серебряный портсигар. Он давно мечтал иметь его в своей коллекции. Конечно, подарки неравноценны, но мне кажется, что Стив остался доволен.

– Да. Интересно: сколько же стоят холсты этого мастера? Генри, мы должны попытаться найти этого русского. Может быть нам удастся договориться с ним и купить у него несколько портретов? Как, ты говоришь, его зовут?

– Федор Рыжов.

– Федор Рыжов, – задумчиво повторила Молли. – Завтра подумаю, каким образом нам выйти на этого русского медведя. Федор Рыжов. Интересно. У этих русских как гений – так Федор.

– Это ты о ком? – удивился Генри.

– Достоевский, Шаляпин, а теперь вот Рыжов.

– Я о первых двух ничего не знаю, но я тебе верю, дорогая. Ты в гениях разбираешься лучше меня.

Стив внезапно почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он остановил машину посреди улицы у края проезжей части, включил аварийную сигнализацию, так как стоянка в этом месте была запрещена, и вышел из машины. Смешанное чувство радости и злобы как будто чугунной цепью сдавливало грудь и мешало дышать. Стив испытывал радость оттого, что наконец этот портсигар принадлежит ему. О! Как долго он мечтал об этом! Как унижался перед этим толстым зажравшимся боровом Генри! Он мнит себя тонким ценителем портретной живописи. Как бы не так! И Стив представил лоснящееся от жира лицо своего приятеля. «Нет, Стив! Я не хочу продавать эту вещь!» Четыреста фунтов! Подумать только, четыреста фунтов ему было мало! Так вот, дорогой друг, ты расстался с этой вещью за сто долларов!

И Стив засмеялся недобрым смехом. Тупица! Генри всегда был тупицей! Уж кто-кто, а Стив это знает. Он ведь учился вместе с Генри в Квин Мэри, и, если бы не он, Генри никогда бы не получил диплом. А, если бы не Генри, Стив никогда бы не сделал то, за что ему стыдно до сих пор! Стив закрыл глаза и опять увидел этот взгляд, полный страха и ненависти. И услышал смех стоявшего рядом Генри: «О, Стив! Она пришла в себя! Ты молодец! Классно ей вставил! Теперь ты должен на ней жениться!» А эта русская была красива. И она смотрела на Стива, пока еще была не пьяна. Он, Стив, ей явно нравился. И это Генри подсыпал ей какой-то дряни в вино. И это Генри первым стал насиловать бесчувственное тело…

Стив задохнулся от воспоминаний.

– Сволочь! Какая же ты сволочь, Генри Гилберт! – громко крикнул он.

Неожиданный сильный порыв ветра, словно пощечина, больно хлестнул Стива по лицу. Он вздрогнул и закрыл лицо руками. Воспоминания исчезли, и Стив почувствовал себя неловко: вдруг за ним кто-нибудь наблюдает? Он осмотрелся по сторонам. Улица была пустынна. Стив с облегчением вздохнул, потом быстро вернулся к мигающей «аварийкой» машине, сел за руль, повернул ключ в замке зажигания, и его синий «ровер» с ревом понесся по тихой безлюдной улице.

А через час Стив уже лежал в своей постели, тщетно пытаясь заснуть. События прошедшего дня, видимо, излишне возбудили его нервную систему, и Стив старался думать о чем-то приятном: о своей коллекции, о новом портсигаре, но перед глазами стояло лицо Генри, выражавшее одновременно и восторг и крайнее удивление. Стив никогда не обладал хорошей зрительной памятью, но отчего-то никак не мог отвязаться от этого воспоминания: как преобразилось лицо Генри в тот момент, когда Стив показал ему портрет, привезенный из России. Какое-то смутное чутье подсказывало Стиву, что, возможно, это не он, Стив, получил портсигар всего за сто долларов, а Генри получил портрет всего лишь за серебряный портсигар.

Проворочавшись с боку на бок до трех часов ночи, Стив встал с постели и, не надевая тапочек, прошел на кухню. В холодильнике стояла пол-литровая бутылка со спиртовой настойкой каких-то трав, помогающая при нервных расстройствах.