Пальмы в снегу

Она так увлеклась, раскладывая бумаги, что, услышав за спиной шаги, едва не подскочила от неожиданности. А когда повернулась, испугалась еще больше: черный как ночь гигант разглядывал ее, будто она была неведомой зверушкой в зоопарке. Хоть она и была высокой, ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо.

– Вы меня напугали, – произнесла она и покосилась на дверь, прикидывая, как выскочить.

– Я искал Фернандо, – произнес мужчина гулким голосом.

«Я тоже», – подумала девушка.

– Как видите, его тут нет. Может, он в доме напротив?

Гигант кивнул и, указав на стол, спросил:

– Вы теперь секретарь?

– Нет, нет… я приехала по делам… и… – Она снова взглянула на часы; скоро должен появиться Фернандо. – Я искала документы отца. Он когда-то работал здесь.

– Вы – дочь колониста?

Вопрос показался девушке оскорбительным.

– Работника плантации, – поправила она. – Это не одно и то же.

– Да.

Повисла неловкая пауза. Мужчина – он был примерно ее возраста – продолжал ее разглядывать, и Кларенс не знала, как поступить: вернуться к работе или пойти поискать управляющего. Она склонялась ко второму.

– Если вы не против, я пойду в другое здание.

Она прошмыгнула мимо незнакомца и пересекла двор. Дождь не закончился. Зашла в дом, но Фернандо не нашла. У крыльца стоял внедорожник, и ни души вокруг. А где же десятки рабочих? Она попала на плантацию-призрак! Самое лучшее – вернуться в офис, но… что, если гигант все еще там?

Ну что за глупости – бояться! Она спустилась с крыльца и тут заметила невысокого мужчину, совершенно седого, направляющегося к ней. Он размахивал руками и выкрикивал что-то на непонятном языке. Приблизившись, мужчина стал внимательно разглядывать ее, бормоча и качая головой. О господи, еще один…

– Простите, но я вас не понимаю, – нервно произнесла Кларенс, сердце готово было выскочить из груди.

Она быстрым шагом стала пересекать двор, и мужчина пошел следом, потрясая искалеченными артритом руками. Казалось, что он ругается на нее за что-то.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое! Фернандо Гарус ждет меня в офисе! – соврала она. – Вон там, видите?

Взбежав на крыльцо и заскочив в комнату, она оглянулась посмотреть, не преследует ли и ее странный человек, а когда повернула голову, влетела носом в чью-то грудь.

– Где твои глаза?! – Пара сильных рук отодвинула ее в сторону; она ощутила, как по губам стекает что-то теплое. – У тебя кровь из носу!

Кларенс провела рукой по лицу – так и есть. Потянулась к сумке, чтобы достать упаковку носовых платков.

– Я думала, вы уже ушли, – сказала она темнокожему парню, прикладывая платок к носу.

– А я никуда не тороплюсь.

– Зато я тороплюсь. Мне нужно все это убрать к тому моменту, как Фернандо придет.

Парень опустился на стул, и сиденье жалобно скрипнуло под его весом. Она начала убирать стопки бумаг в шкаф под его пристальным взглядом. Взгляд нервировал. К тому же он даже не предложил ей помощь.

– Прошу прощения за задержку, Кларенс! – В комнату зашел Фернандо и поздоровался с парнем. – А я думал, в такую погоду ты не приедешь. Давно ждешь?

Кларенс убрала со стола последнюю стопку.

– Боже, что с вами?

– Ничего страшного. На дверь налетела.

Фернандо заглянул в шкаф.

– Небо и земля! Да, вы времени зря не теряли. Нашли что-то интересное?

– Осталось совсем немного. Мне бы хотелось разыскать информацию о детях, родившихся на плантации. Но там только имена матерей, рожавших в больнице. Я думала, в Сампаке было много детей…

– Так и есть, – Фернандо кивнул и повернулся к парню. – Ты ведь был одним из них, разве нет?

Любопытство Кларенс вновь пробудилось. На вид незнакомцу было около сорока, а значит, он попадает в круг тех, кого она ищет.

– Не знаю, есть ли об этом записи, – продолжил Фернандо. – Может быть, в школе что-то сохранилось, хотя я не уверен. Как думаешь, Инико?

«Инико, – повторила про себя Кларенс. – Что за странное имя?»

– Нас было много. – Без видимого интереса ответил парень. – Я больше времени проводил в деревни матери, чем на плантации. Обычно дети буби рождались в деревнях, а у нигерийцев – в семейный бараках. Матерей отвозили в больницу, только если случались какие-то сложности. Про белых мне и сказать нечего, белые у нас не рожали.

– А почему вас это интересует, Кларенс? – поинтересовался Фернандо.

– Ну… – Она попыталась быстро выдумать подходящую ложь. – Мне для научной работы нужно изучить имена детей, родившихся в колониальный период…

– Какие имена? – резко перебил Инико. – Родители давали нам одни имена, а в школе заставляли менять на другие.

«Что только усложняет дело», – подумала Кларенс.

– Непростой вопросец… – покачал головой Фернандо.

– Да, непростой, – подтвердила Кларенс, и, чтобы не вызвать подозрений, добавила: – Ничего нового я из бумаг пока что не выудила. – «Кроме того, что отец и дядя болели…» – добавила она про себя. – Но если бы вы мне позволили, я бы еще приехала покопаться…