Палома

Котенок цапнул меня за палец своими крошечными зубками. Он был таким тощим, что можно было пересчитать его ребра. Я осмотрела его меховые лапки, нежные подушечки, розовый нос, блестящие глаза, уши… Боже мой, одного не хватало! Котенок смотрел на меня, склонив голову набок, словно спрашивая: «Ну и как я тебе?» Несмотря на увечье, усы придавали ему достойный вид. Он был похож на рыцаря в начищенных доспехах. Нетвердо стоящего на лапах, но все-таки рыцаря. Я вспомнила гравюру, украшавшую нашу классную комнату в Испании. Долговязый всадник на лошади, с копьем в руке, а рядом, на осле, его пузатый спутник. А эти лихие торчащие усы меня просто очаровали. «Дон Кихот Ламанчский! Вот как я тебя назову!» Я осторожно почесала ему шейку. Котенок замурлыкал.

Я рассмеялась при мысли об этом идиоте Санчо, представив, как он разъезжает по мастерской на своем муле, и вдруг поняла, что Кармен так и не вернулась. Сунув котенка за пазуху, я быстро, прыгая через ступеньки, взбежала по лестнице. В мастерской стояла кромешная тьма. Я различила силуэт ласточки. Она пыталась вырваться из коротких пухлых рук, сжимавших ее запястья. Хищный рот впивался ей в шею.

– Выходи за меня… – раздался хриплый голос.

– Отпустите ее!

Я бросилась на обидчика, впиваясь зубами в его руку. Раздался крик, за ним последовала тяжелая оплеуха, сбившая меня с ног. Кармен подняла меня и потащила к выходу.

– Грязные испанки! – заорал нам вслед Санчо. – Толстая и хромая, толку от вас никакого!

12

Дни проходили в мастерской и дома. Ласточки с радостным нетерпением ожидали рождественской мессы, праздничных украшений и красочных вертепов. Дон Кихот набрал вес. Он оказался пугливым и не сходил с моих колен. Я кормила его молоком и кусочками сушеной трески. Днем, в мастерской, он прятался у меня за пазухой.

Тремя днями ранее я впервые пришла на занятия к мадемуазель Терезе. Я скучала по Абуэле и подсознательно тянулась к пожилой женщине. Когда я постучала в дверь, учительница выводила на доске завтрашнее число. Она улыбнулась и предложила мне сесть. Кроме меня в классе никого не было, пахло мелом и воском. Очевидно, уроки французского не пользовались большой популярностью. Я не сказала ни слова. Она начала читать мне, переводя отдельные фразы и наблюдая за мной через круглые очки. На стене висел рисунок с изображением девочки и волка. Здесь, среди книг, я чувствовала спокойствие и могла перевести дух.

Когда я вернулась, Кармен смерила меня недобрым взглядом.

– Ты где была? – спросила она.

Я что-то промямлила. Показала книгу под мышкой. Это книга Жанетты. Она ее забыла, и… Кармен не сводила с меня глаз.

– Не забывай, кто ты, Роза. И кто протянул тебе руку помощи.

Я быстро закивала. Кармен была самой старшей. Самой опытной. Ее нужно было слушаться. Испанки здесь ради работы. А не для того, чтобы якшаться с француженками, в то время как остальные стирают этим француженкам трусы.

Но меня уже было не остановить. Каждый вечер, не обращая внимания на девичью болтовню, я молча просматривала очередной урок. Корова. Помидор. Облако. Старалась не отвлекаться на шум. Приданое. Кружева. Свадьба. Эти слова меня не интересовали. У меня есть. У тебя есть. У него есть. Я быстро училась. Уроки занимали мою голову. Отвлекали от мыслей об Альме.

И вот как-то вечером непривычная тишина выдернула меня из этих размышлений. Цыган. Цыпочки. Цыпленок. Что-то было не так. Оловянный. Деревянный. Стеклянный. Девушки смеялись меньше обычного или это строгий вид Кармен нагонял тоску? Она выглядела очень напряженной. Колокола церкви пробили восемь. Девушки стали готовиться ко сну.

Мы спали по трое, валетом. Убрав остатки ужина и умывшись, мы задули свечу. Через несколько минут в темноте послышалось похрапывание.

А в моей голове продолжали крутиться одни и те же вопросы: сколько я смогу накопить к весне? Хватит ли этих денег нам с Абуэлой до следующей осени? Конечно нет, если этот проклятый Санчо так и будет платить мне меньше, чем остальным! И как выдержать еще шесть долгих месяцев работы, постоянно сидя в неудобной позе? Каждый вечер я массировала свою ногу, но она все равно стала заметно менее подвижной, чем раньше. Один вопрос волновал меня особенно сильно: хватит ли мне смелости снова пересечь горы весной? От воспоминания об Альме, сорвавшейся в пропасть, щемило в груди.

Вдруг скрипнула дверь. Я открыла глаза. Темная фигура накинула плащ и вышла на лестницу. Кто это? Куда она направилась? В лунном свете я узнала Кармен и на секунду заколебалась.

Мы больше не говорили о том, что произошло тогда в мастерской. Первая зарплата. Санчо. Кармен просто отчитала меня и запретила впредь вмешиваться в ее дела. Но в тот вечер что-то заставило меня пойти за ней – то ли ее забота обо мне в последнее время, то ли мой уже успевший проявить себя характер. В следующее мгновение я оказалась на улице. В ту же секунду Кармен скрылась за углом.