Память

На холме, изуродованном вывернутым наизнанку грунтом, укреплений в нормальном смысле этого слова уже не существовало. Разрушены были и дзоты, и блиндажи, и окопы, и ходы сообщения… – всё, что раньше являлось линией обороны противника, теперь представляло лишь небольшие участки углублений в перепаханной взрывами земле. И среди всей этой разрухи копошились люди, лихорадочно работая лопатами, старались хоть как-то закрепиться на захваченном рубеже.

Комбат расположился на, кое-как приведённом в порядок, немецком опорном пункте. Здесь же находились и начальник штаба, и замполит, и адъютант батальона. «Почти всё управление в сборе…» – промелькнуло в мыслях у Василия, неосознанным волнением выделив «почти». И он присев рядом с начштаба, ожидая пока, комбат закончит со своими делами, водил ищущим взглядом вокруг ощущая какую-то, ещё непонятную ему, тревожность… Начальник штаба обратив на это внимание, догадливо проговорил:

– Приятель твой… заместитель командира… погиб… Уже как высоту взяли… в траншеях…

Ёкнуло сердце. И стало как-то до жути не по себе… Не так часто теряешь на фронте друзей – нет просто в короткой фронтовой жизни времени близко сходиться с людьми. От того еще и горче такие потери…

– Камчатов! – возвращая в реальность, требовательно позвал голос майора, стоявшего у бруствера. – Подойди!

Василий подошёл… А у самого всё мысли лишь о погибшем друге…

– Посмотри-ка в свой знаменитый «цейс», что на правом фланге у нас твориться… – кивнул комбат.

Камчатов чуть вылез из окопчика, лёг на бруствер и поднёс к глазам бинокль. Внизу за узким ручейком, отделяющим высоту от села, среди дыма пожарищ, густо застилающего низину и мешающему обзору, шёл бой. По сильному грохоту, доносившемуся оттуда, можно было определить ожесточённость продолжавшегося там сражения.

– Надо подсобить им как-то … Вникаешь… – стоя рядом, пояснял командир батальона.

– Дыму много… не видно ни черта… – не отрываясь от бинокля, прикидывал Василий, превозмогая гнёт переживаний мешающий сконцентрировать мысль. – Далековато… Да и…

И вдруг, заставив всё вокруг замереть, жуткий рёв наполнил задрожавшее небо… Страшным смертельным ураганом обрушился на высоту шквал огня немецких реактивных установок… Лишил воздуха и света… Перемешал всё с землёй…

Задохнувшийся, оглохший, обессиленный… но живой и невредимый, – после такого ужаса, – Камчатов сразу потянулся к телефонному аппарату…. Связи с ротой не было…

– Щас они с холма нас будут сшибать!.. – кричал комбат. – Если сшибут, то и из села наших выбьют!..

А в вышине, словно подтверждая соображения командира батальона, уже повис противный вой падающих мин…

– Я в роту… Связь будет… – почти утвердительно, предложил Василий.

– Давай! – согласился комбат.

– Останешься здесь с майором!.. Связным! – приказал своему ординарцу Василий и, выпрыгнув из окопа, быстро побежал вниз по склону высоты, к своей роте…

– Третий взвод накрыло! – доложил старшина, первый кого встретил Камчатов, добравшись до позиции. – Трое раненых… Остальные вчистую… Миномёты в дребезги… Младшой, командир ихний, тоже готов…

На короткий миг возникло в памяти юное лицо младшего лейтенанта, с которым беседовал перед боем. «И на один бой парнишки не хватило…» – мелькнуло в мыслях, безжалостное своей правдой, заключение… И снова мучительно смутилось сознание напоминанием о только что погибшем друге…

На ротном наблюдательном пункте телефонист сразу протянул трубку:

– Товарищ капитан, командир батальона… Вас…

– Слушай, Камчатов!.. – перекрикивая грохот рвущихся на вершине холма мин, хрипел в телефонной трубке майор. – Ставлю тебе задачу – подавить миномётную батарею!.. Житья совсем не даёт!.. Подавить и точка!.. Понял!..

Понял Василий, как тут не понять, не до помощи сейчас соседям – самим бы удержаться… Стал мозговать… По основной позиции его роты огонь не вёлся, – хорошее он место для огневой выбрал, – реактивный залп накрыл третий взвод случайно (большая всё таки площадь рассеивания снарядов у этих немецких установок). «Значит, позицию менять не стоит…» – твёрдо решил Василий, и стал внимательно рассматривать лежащую за высотой низину, пытаясь определить местоположение вражеской батареи… Поросшая деревьями и плотным кустарником, низина заканчивалась лесным массивом, темнеющим вдалеке. Какие-то приземистые широкие строения, – не то сараи, не то коровники, – проглядывались впереди: то появляясь, то скрываясь за клубами низко стелющегося дыма. «Вот там, должно быть, и батарея…» – прикинул Василий. Но не было точной уверенности в этой догадке – ни звука, ни пламени выстрелов от туда не улавливалось… Внимание Василия привлёк небольшой взгорок, возвышающийся за лощиной, в которой располагалась его рота. «Вот туда бы…» – лихорадочно соображал он. И так отчётливо представил себе наблюдательный пункт на этом, – находившимся почти на фланге немецких позиций, – взгорке, что принял отчаянное решение перебраться туда, несмотря на пугающую близость к противнику.