Память

– Отлично, – сказал Майлз. – Коробка направляется в судебную лабораторию для полной экспертизы. Айвен, я хочу, чтобы ты ее сопровождал. Не позволяй этим пронырам наверху ни на мгновение убирать ее из твоего поля зрения. Уэдделл, вы возьмете один из этих образцов для молекулярного анализа; я хочу от вас подтверждения, что это – именно самая хреновина, которую вы выудили из чипа Иллиана. И еще я хочу знать все, что бы вам ни удалось выяснить насчет нее дополнительно. Ни вы, ни образец не должны покидать здания: можете снова занять ту же лабораторию в клинике и брать любые материалы, какие вам понадобятся, но чтобы никто – никто! – кроме вас не прикасался к образцу. И докладывать будете только мне одному. Оставшиеся два экземпляра отправятся в новую коробку и обратно на полку, запертые моей Аудиторской печатью. Надеюсь, на сей раз они там и останутся. – «Хотя я начинаю думать, что надежнее им было бы лежать в моем кармане.»

Гарош, мерзавец этакий, этой ночью отправился домой спать, едва была составлена команда аналитиков, то есть через час после полуночи. Дожидаясь его возвращения, Майлз сделал перерыв и позавтракал в кафетерии штаб-квартиры СБ. Что было ошибкой, понял он, поймав себя на том, что едва не заснул, уткнувшись носом в кружку с кофе. Он не смел остановиться. Почему-то начать сначала было бы сейчас куда труднее, чем обычно.

Он зевал в приемной Гароша, когда туда вошел такой же зевающий шеф СБ. Гарош с трудом проглотил зевок и жестом пригласил Майлза следовать за собой во внутреннее святилище. Майлз подтащил себе стул и уселся; Гарош устроился за своим столом.

– Итак, лорд Форкосиган? Есть какой-либо прогресс?

– О, да. – Майлз наскоро довел до сведения Гароша события последних часов. Гарош ссутулился на краешке своего кресла и ни разу не зевнул, пока Майлз не закончил рассказа.

– Дьявольщина, – выдохнул Гарош, вновь откидываясь на спинку кресла. – Дьявольщина. Конец последней надежде, что это не внутреннее дело.

– Боюсь, что так.

– Таким образом, у нас теперь есть очередной список. Сколько народу могло знать о хранящихся внизу образцах?

– Члены инвентаризационных команд хранилища за все пять лет, – предположил Майлз.

– Люди, которые изъяли это и доставили сюда, – добавил Гарош.

– И любой из тогда работавших здесь, кто мог быть близко дружен с теми, кто изъял это и доставил сюда. – Майлз начал загибать пальцы. Интересно, а пальцев ему хватит? – Оно хранилось под печатью шефа Департамента по делам Комарры, предшественника Аллегре. Сам Аллегре в то время еще работал на Комарре, как глава тамошнего местного отделения. Я проверял. Еще… любой комаррец из этой революционной группы, который тогда избежал ареста или был посажен в тюрьму, но недавно из нее вышел. Люди, с которыми они могли общаться в тюрьме… Этот список, полагаю, хорошо бы тоже проверить, хотя, как вы говорите… махинации с комм-пультом заставляют и меня тоже думать, что это внутреннее дело.

Гарош сделал себе пометку. – Верно. Боюсь, пока что это не короткий список, что бы мы ни делали.

– Нет, не короткий. Хотя он гораздо короче, чем три полных народу планеты, с которых мы начали. – Поколебавшись, Майлз нехотя добавил: – Не знаю, известно ли было моему брату, лорду Марку – моему клону, – об этой штуке или нет. Полагаю, это необходимо будет проверить.

Гарош поднял глаза и встретился взглядом с Майлзом, лицо его застыло: – Вы полагаете…

– Физически невозможно, – заявил Майлз. – Последние шесть месяцев Марк провел на Колонии Бета. Каждый день был на занятиях, с начала семестра. – «Надеюсь». – По части местонахождения у него абсолютно доказуемое алиби.

– Хм. – Гарош нехотя замолк.

– А вы сами помните что-нибудь о том времени?

– Тогда я был еще заместителем начальника Департамента внутренних дел. Как раз перед моим последним повышением. Я хорошо помню вспышку активности по поводу комаррцев в Форбарр-Султане. Но все внимание Внутренних дел где-то в это время было поглощено расследованием деятельности некой антиправительственной группировки в Округе Форсмита, заподозренной в попытке ввезти запрещенное законом оружие.

– А! Ну, надеюсь, ваши парни из отдела статистики помогут нам произвести триангуляцию, – кивнул Майлз. – Кто бы это ни сделал, он должен был недавно иметь доступ к внутренним системам СБ, плюс изрядно наглости и смекалки. Краткий список будет состоять из людей, подходящих под оба критерия.

– А почему вы утвердились во мнении, что это только один человек?

– О! – Майлз сник. – Верно. Спасибо. – Гарош, напомнил себе Майлз, не лишен опыта в такого рода делах.

– Я-то предпочел бы, чтобы было именно так, – признался Гарош. – Я охотнее узнал бы, что имею дело с одним человеком, а не с заговором.

– М-м. Но, один это человек или группа, мотив делается все более… запутанным. Почему я? Почему козлом отпущения выбрали меня? Это следствие особой ненависти или случайность? Или я просто оказался единственным офицером СБ, уволенным в подходящий период времени?