Память

–Куда это? А хозяйство как?

–На переезд деньги нужны.

–А дома, землю и всё нажитое так просто отдать? Своё-то нажитое – и чужому дядюшке!

– Чужие дядюшки и у вас, как у Яшки, всё заберут да ещё вышлют невесть куда, как меня ране, а детей – в сиротские дома?– перебил Михаил.

–Куда же ехать-то с детьми и без хозяйства?

– А здесь работать – только зло копить: последнее отберут.

–Деньги у меня есть. Нечего ждать, пока отберут или обесценятся. Дома сами построим, не безрукие и не безъязыкие,– убеждал дед.

– Брат Павлы Пётр туда с семьёй в прошлом году переехал, дом уже построили, помогут обосноваться, но и сами не плошайте. Продайте что можно соседям, родным, в город, в соседние сёла; скот, может, колхоз купит. Хоть я теперь и не председатель, но связи остались, поговорю,– поддержал отца и старшего брата Яков.

– А ехать-то долго?

– Надо наперёд всё узнать. Потом и ехать.

–А далеко ли посёлок? – перебивали друг друга мужики.

–Посёлок изолированный, в лесу, узкоколейка пока там, но дорогу строят. От нас 53 мили.

– Считай, на лошадях с грузом два, а то и три дня пути.

– А дорогу кто укажет? А вдруг разбойники в лесу?

– Поедем к началу зимы, пока холодов нет. К следующей осени, считай, дома надо построить, чтоб детишек зимой не застудить. Надо вам выйти из колхоза, пока это можно,– резюмировал Михаил.

Все, кроме младшего Николая, женатого на Федоре Ерыкаловой и не считавшегося кулаком, начали готовиться к отъезду.

В Асбест Яков вместе с мужиками уехал вскоре после разговора, а Павла продавала нехитрое своё имущество, мебель, которая так нравилась Лизе, отдала цветы родне. Старалась не копить обиду, когда проходила мимо своего дома, где теперь была сельская школа. Решила взять с собой оставшихся от раскулачивания несколько кур и козу. Как с детьми и без хозяйства!

Пролетело полгода в предчувствии переезда. В начале октября из Асбеста приехали Иван с Яковом за семьями. Михаил с Марией и семья Афанасия ещё летом, как построили первый дом, поселились в Асбесте, как и Наталья, которая жила у родственников и устроилась работать на фабричном здравпункте.

Нагрузили пять возов оставшимся добром, продуктами на дорогу и на первое время, усадили детей и – в путь. С Зоей, укрытой шалью от ветра, на телегу посадили дальнюю родственницу – тётку Наталью, которая тронулась умом после смерти мужа и детей ещё в первую мировую войну. Одинокая, она взята на попеченье всей семьи, в дороге вела себя бурно, всё время просилась домой, не могла понять, куда едем, много и непонятно говорила, по надобности ушла в лес, пришлось долго искать, что задержало передвижение.

Яков привёз семью в маленький домик в Горном посёлке в 20 минутах ходьбы от центра города. Посёлок был на угоре, как говорили местные; дома то теснились по склону угорья, то поднимались на гору, поэтому улица казалась странной. Соседями были в основном рабочие карьера со своими семьями. Дом их был первым на высокой части горы, главной улицы, другие на противоположной стороне теснились внизу, выглядывая своими крышами на более высокую сторону. Невдалеке ещё не застывший пруд. Через забор видны два окна, закрытых ставнями. Яков распахнул ворота. Двор большой, загорожен дощатым забором. Через сени и летнюю комнату вошли в маленькую кухню с одним окном и огромной печкой. Большая горенка с двумя окнами. Рассмотрев дом, вышли во двор.

–Земли много и для сада, и для огорода, и цветник будет, как ты любишь, но земля неплодородная, камень и песок. Картошку, пока летом дом строил, посадил, выросла, в подполье уж её сложил, сейчас сварим,– порадовал жену Яков.

– Хоть и не то, что было, но жить можно. А вот с землёй работы много, – ответила Павла.– Надо привезти к весне торфа и чернозёма.

–Дровами в воскресенье займусь, к весне сарай во дворе соорудим и заживём лучше прежнего. Наталья скоро с работы придёт. По сменам работает, завтра в ночь; отведёт Зою в школу, документы приготовь. А мне на работу завтра. Яков устроился ещё зимой в городскую парикмахерскую и отпросился, чтобы привезти семью.

– А что это гремит так, выстрелы?– спросила Паша.

–Взрывы в карьере каждый день в это время. Он недалеко отсюда. Как-нибудь свожу вас, и железная дорога в двух километрах. Можно до Баженова доехать, а там путь открыт: обживёмся и к брату твоему Степану в Миасс съездим повидаться и Шуру заберём к себе.

      Павла стала разбирать вещи, думая о полученном от брата письме, пришедшем перед раскулачиванием. Степан с детства мечтал о море и после окончания морского училища в должности помощника капитана повидал разные города и страны. Ещё до революции привёз в жёны себе молодую африканку Адед, что означало кузнечик. Её крестили, дали имя Ада. Степан, удовлетворив своё морское любопытство, после революции решил заняться сухопутной специальностью. Семья поселилась в Миассе, где Степан устроился работать на приисках треста "Уралзолото".