Память, что зовется империей

– То, где она усомнилась в легитимности завоевательной войны, потому что границы Тейкскалаана под угрозой. Она могла подразумевать просто… то, что у вас происходит на Одилии. Думаю, на тот момент и подразумевала. Но я знаю: насущная инопланетная угроза хуже какого-то внутреннего мятежа. Если границы империи под угрозой, захватническую войну невозможно оправдать, и даже сильный император в расцвете сил может уступить перед советом, министрами и эзуазуакатами. А теперь, с этими данными, я могу доказать, что для границ действительно есть непосредственная угроза. Мы все в опасности. И советник по шахтерам хотел бы, чтобы я воспользовалась этой лазейкой в тейкскалаанском законе и вынудила империю оставить мою родину в покое. Нет надежных границ – значит, нет захватнической войны, Лсел сохранит независимость. Все просто, эзуазуакат. Я говорю настолько открыто, насколько могу. Насколько умею.

Она совершенно опустила вопрос, пыталась ли саботировать ее Акнель Амнардбат и зачем. Это не касается Тейкскалаана, подумала Махит. Это уже касается Лсела. Это обдумают они с Искандром, если переживут эту неделю. Можно придержать для себя после такого ужасного излияния. А стоит об этом упомянуть сейчас, и она подорвет доверие к себе. А кроме того, Амнардбат, саботируя Махит, не могла знать, что Искандр мертв. Все это время действовать должен был Искандр – делать то, что делает Махит, донести послание до Девятнадцать Тесло в отчаянной попытке спасти Лсел от аннексии.

<Хотел бы я сам ее спросить, о чем она думала>, – пробормотал Искандр, и по рукам Махит статическим зарядом пробежала яркая вспышка того, что осталось от другого Искандра.

«И ты, и я, – подумала Махит. – Мне она говорила, что мы с тобой идеально подходим друг другу: мы понимаем Тейкскалаан. Я приняла это за комплимент…»

<От Амнардбат? Нет. Амнардбат ненавидит империю>, – сказал Искандр, увлеченный, заинтригованный, а затем… прерванный.

– Чрезвычайно остроумно и в то же время тревожно, – сказала Девятнадцать Тесло, – правда это или нет.

– Позвольте рассказать Шесть Пути, – попросила Махит. С Искандром о саботаже можно поговорить и потом. – Отведите меня к нему. Пожалуйста. В память о том, чем мы были, и чем были они с Искандром, и ради обоих наших народов.

– Ты же понимаешь, что я не могу просто провести тебя под покровом темноты, как в прошлый раз, – сказала Девятнадцать Тесло. – Его даже нет во Дворце-Земля – там сейчас слишком опасно.

– Понимаю. Я осознаю, что прошу о чем-то серьезном, – начала Махит, но замолкла из-за возвращения помощника, приносившего бренди. В этот раз он был с пустыми руками, а его лицо казалось слишком невыразительно серьезным даже для тейкскалаанца.

– Ваше превосходительство, – сказал он, – простите, что отрываю.

– Разве я не отдала приказ, чтобы все дальнейшие новости меня не отрывали, Сорок Пять Закат?

Промелькнула улыбка; его глаза расширились, моргнули, тут же вернулись к норме.

– Отдавали. Ваше превосходительство, с сожалением сообщаю, что войска яотлека уже в городском центре и идут ко дворцу; сообщается о множестве потерь среди гражданских. Если нужно, у меня есть записи.

Девятнадцать Тесло кивнула; краткое резкое движение.

– Стычки были со сторонниками?

– Их разжигают цветоносцы, да.

– Обязательно пользоваться языком пропаганды Тридцать Шпорника, Сорок Пять Закат?

– Приношу свои извинения, ваше превосходительство. В основном ответственность за провокации солдат несут агитаторы Тридцать Шпорника со своими фиолетовыми значками.

– Благодарю, – сказала Девятнадцать Тесло. – Полагаю, в чем-то хорошо, что твои стихи, Три Саргасс, желает петь только Тридцать Шпорник, а не вся народная масса. Возможно, мы сохранили их преданность. Но не уверена.

– Кто – «мы»? – спросила Три Саргасс, и Махит почувствовала у себя в костях эхо: «Что входит в тейкскалаанское понятие „мы“»?

– «Мы» – это те, кто хотел бы видеть Шесть Путь на троне солнечных копий до конца его жизни.

– Я готова в этом поклясться, – сказала Три Саргасс. – Прямо здесь, если пожелаете. На крови.

Это был старинный тейкскалаанский обычай – из тьмы веков, со времен еще до того, как империя охватила множество континентов, не говоря уже о планетах. Для удачи, для доказательства. Чтобы присягнуть на верность или обязать человека. Кровь в чаше, всех участников, и затем эту чашу опустошают в подношение солнцу.

– Какой традиционализм, – сказала Девятнадцать Тесло. – Махит – а ты поклянешься?

«Ты когда-нибудь клялся?» – тихо спросила Махит Искандра в мыслях.

<Один раз, – ответил тот, и Махит вспомнила длинный извивающийся шрам на его руке, ниже места, где Десять Перл вколол шприц с ядом. – Шесть Путь спросил, готов ли я ему присягнуть, и я ответил, что не буду к нему привязан, что если буду служить, то хочу служить свободно и так, как умею, – но вот лгать я ему не буду никогда, и в этом поклялся>.

«А я буду привязана?»

<Ну, сама и узнаешь>.