Память гарпии (СИ)

— Твоей маме мозгоправы не помогли, — сказал отец с упрёком, давним, как сама вечность. "Как ты мог пойти этим путем?" — спрашивали его глаза.

— Она повредилась рассудком, а у тебя затяжной стресс, — попытался объяснить Орфин, но, как всегда, это не удалось. — Просто дай терапии один шанс, пожалуйста. Ради Лины, — он кивнул на сестру. — Ей нужен здоровый отец, а не сломленный депрессией.

— Возможно, ей не помешал бы еще и брат.

Опять упреки. Орфин еле удержался от того, чтоб не закатить глаза.

— Ладно, я буду заглядывать чаще. Если ты последуешь моему совету.

Лицо отца приняло отрешенное выражение.

— Тебе самому же станет лучше, — продолжал настаивать Орфин. — Просто поговоришь с умным человеком о своих проблемах. Что в этом такого?

Отец вздохнул.

— Ну, запиши меня, хорошо.

Орфин слегка хлопнул его по плечу.

— Вот и правильно.

Он чудом уговорил Медеш взяться за его случай. Не прошло и месяца, как из угрюмого старика отец превратился в мужчину средних лет с мечтательной улыбкой — немного рассеянного и беспечного, но зато без этого его вечного надрыва. Лишь много позже Орфин узнал, что на самом деле вызвало такие перемены. Но исправить уже ничего не смог.

Глава 23. Дриады

«Чувствуют чащи дрожь твоих пляшущих ног, нимфы прелестные носятся в диком безумье»

Призрак в атласной накидке миссионера бежал к границе острова, но его ноги обращались серо-голубыми пучками нервов. Он рухнул в двух метрах от края, так и не успев оттолкнуться. Он все еще кричал, когда его туловище расползалось по земле свежим пульсирующим цепнем. Другой призрак, зодчий, врос рукой в стену Приюта. Вместо белого рукава от его плеча отходили голые мышцы с наростами желтоватого жира. Он вопил и пытался оторваться от стены или от собственной руки, но кровокорни беспощадно поглощали его. За те секунды, что Орфин, омертвев, глядел на них, оба призрака наполовину обратились в древа. Затем, к вящему ужасу, превращение замедлилось, но жертвы уже ничем не могли себе помочь.

Каким-то образом сквозь шквал криков Орфин слышал собственное прерывистое дыхание.

Посреди ада, охватившего Приют, он заметил парящую женскую фигуру в белом платье. Спиной к нему, она продвигалась вперед с раскинутыми руками и рассеивала вокруг некие крупинки. На нее бросилась стража с копьями, но стоило ей осыпать семенами крепчих, как они тоже начали обращаться. Один успел метнуть копье в Асфодель, прежде чем его локоть закостенел. Орфин явственно видел, как острие вошло в белые юбки. Но их дымчатые слои просто расступились, и снаряд беспрепятственно прошел насквозь, вызвав лишь легкие завихрения белого пара. Другой страж, чье обращение началось с левого плеча, попытался напасть в рукопашную, но на несколько секунд демоница просто исчезла, скрылась от него. А когда возникла вновь, он уже ничем не мог навредить ей.

Тис настойчиво дернула Орфина за руку, призывая спешить к лодке, пока Асфодель не заметила их.

Орфин опомнился… Но земля вокруг была усыпана этой дрянью, которую раскидывала Асфодель. Достаточно один раз наступить, и…

Еще недавно Орфин был уверен, что случись ему вновь встретить садовницу, он будет рад поговорить с ней. Он не уставал напоминать себе о ее гостеприимстве и помощи, о благих намерениях. Все дурное, что он слышал о хозяйке Чертогов, исходило от Тис. А она — сомнительный источник информации. Но теперь… Мало того что Асфодель убивает прихожан и воинов Приюта, многие из которых едва успели прийти в себя после леты. Так ведь и все древа на островах — тоже ее рук дело. И все они — бывшие призраки! Живые души, обращенные в стенающие сгустки плоти. Зачем она делает это?!