Память гарпии (СИ)

— Я не ношу часы. Ты еще можешь их сдать… или подарить кому-то другому.

— Дарить часы — дурная примета.

Он мрачно рассмеялся.

— А мне, значит, можно?

— Но ты ведь не суеверный, — сказала она с вызовом. Потом смягчила тон. — Пожалуйста, хотя бы примерь. Я так долго их выбирала, — она робко замерла с протянутыми часами, и он сдался. Позволил окольцевать себе левое запястье, плотно застегнуть. Казалось, он чувствовал сквозь кожу беззвучное тиканье миниатюрного механизма.

— Очень красивые, — сказал он через пустоту. — Спасибо большое.

Он начал их расстегивать, и Рита запротестовала.

— Хорошо, я их приму, но только если мы сейчас же уйдем отсюда!

— Мог бы так и сказать, если не нравится, — насупилась она.

Всё же они расплатились — пополам — и вышли на ночной поднебесный променад. Риту немного шатало, и он обнял ее за талию: не хватало еще, чтоб навернулась с крыши. Она вдруг пару раз стукнула его кулачком по груди, потом сжалась в его объятьях и зарыдала. Он обнял ее крепче, обеими руками. Эмоции захлестнули обоих. Он чувствовал ее горечь и безысходность, хотя в них не было никакого смысла.

— Всё будет хорошо, — повторял он. — Я тебя больше не оставлю.

Глава 19. Прометей

«И не избегает наказанья, и не избавляется от боли»

Тисифона спускалась по лабиринту внутри лабиринта. Текла по организму Чертогов, как кровяная клетка, его естественная часть. Просачивалась между мускулов и цеплялась за кости. Она знала этот термитник как свои пять пальцев, все тайные ходы, где стволы прилегали друг к другу недостаточно плотно, все скрытые места. Вернее, она думала, что знала. Оказывается, Чертоги ещё таили секреты.

Она ненавидела это нагромождение плоти, но нельзя отрицать: оно служило ей домом. Всю коду, сколько она себя помнила. Каково, интересно, будет навсегда его покинуть?

Однажды, после того как Тис прикончила несколько бутылок особенно ядреного мнемотика, ей пришло на ум сравнение: если все древа — это часть Асфодели, то Чертоги — это ее утроба. В тот момент эта мысль показалась гениальным озарением. Но протрезвев, Тис уже не понимала, где тут логика.

Ниже покерного оазиса, на который указал зрячий, шли тугие переплетения тоннелей. Среди них Тис пересеклась с Миносом, верным стражем Асфодели. Он проводил ее пылающим взглядом, но не вмешался. Благодаря красноречию Орфина ей и впрямь снова позволили бродить по Чертогам. Что ж, очень вовремя.

Но сколько Тис ни крутилась здесь, ничего похожего на тайник или на цветы не увидела. Ее разбиралась злость: неужели зрячий обманул? И только зря разбередил ее надежды. Но ради чего ему было сочинять эту заковыристую ложь?

Не зная, куда еще податься, Тис спустилась этажом ниже, в алый зал, где когда-то поставила Орфина на колени. В его пустынной тишине особенно зловеще ощущалась власть Асфодели над этим дворцом крови.

Под сводчатым потолком висела метровая костяная люстра, разливая мягкое сияние. Сощурившись и запрокинув голову, гарпия присмотрелась к ней. Плетеный конус казался жутким кружевом, собранным из всех возможных костей. Он висел здесь всегда, сколько Тис себя помнила. Неудивительно, что она не обращала внимания.

Оттолкнувшись от пола и взмахнув крыльями, она подлетела к потолку и схватилась руками за выступающие ветви. На костяных сочленениях люстры крепились небольшие прозрачные колбы, закупоренные пробками. Внутри каждой мерцал маленький белый цветок. При виде них перехватило дыхание.