Память льда

— Главный маршал Пень из «Моттских разгильдяев». Осмелюсь доложить, господин Воевода, я насчет того приказа.

— Какого еще приказа? — рявкнул Бруд.

Маршал улыбнулся, обнажив белые зубы:

— Не важно. Главное, мы все равно здесь.

— Где?

— Ну, по эту сторону стены. К востоку от ворот. Там магов на стене набралось — что клопов на подстилке. Братьям Стволовикам это очень не понравилось. Ох и не любят они чародеев. Ну в общем, Стволовики их и того… сковырнули вместе с куском стены. Какие теперь будут приказания?

Бруд внимательно посмотрел на «моттского разгильдяя» и лишь покачал головой:

— Честно сказать, пока не знаю… Главный маршал Пень.

— Ну, может, мы пойдем тушить пожары? Непорядок, когда столько огня.

— Хорошо, тогда именно этим и займитесь.

— Есть.

И Пень вразвалочку удалился.

Каладан Бруд задумчиво смотрел ему вслед.

— Воевода? — позвала Корлат.

— Я думал, мы оставили «разгильдяев» в Мотте. Мне и там с ними мороки хватало. А они, представляешь… пробрались через к’чейн че’маллей, ухитрились подойти к городской стене и расправиться с паннионскими магами. Ума не приложу, как они…

— Воевода, к гавани приближаются малазанские корабли.

— Я это уже знаю, — кивнул Бруд. — Артантос мне сообщил. Он по магическому Пути переместился на палубу флагманского судна. Малазанская империя отправила сюда посла, наместника и… забыл третий титул.

— Так их трое?

— Нет, всего один человек, просто обвешан титулами. Малазанцы предусмотрительны: в зависимости от того, как пойдут переговоры, их посланник и выберет подходящий.

Тисте анди глубоко вздохнула.

«Сдержи боль утраты, — приказала она себе. — Не сейчас. Не при нем».

— От армии Дуджека не осталось и десятой части. Малазанцы не смогут уповать на силу.

— А по-моему, Корлат, малазанцы честно заслужили все, о чем они ни попросят. Если им нужен Коралл, пускай владеют городом.

Женщина вздохнула:

— Воевода, здесь не все так просто. Мы открыли Куральд Галейн. Это был общий Ритуал всех тисте анди. И теперь Коралл одновременно находится и в смертном мире, и в пределах нашего магического Пути.

— Ты хочешь сказать, что малазанцам придется вести переговоры с Аномандером Рейком, а не со мной? Как ты думаешь, твой господин выдвинет притязания на Коралл? Ведь Семя Луны…

Он мог и не продолжать. Внутри базальтовой крепости находился целый город с разветвленной сетью пещер. Вода, попавшая туда, требовала выхода. Она давила на каменную глыбу, откалывая кусок за куском. Семя Луны умирало. Корлат понимала, что крепость уже не спасти и тисте анди придется ее покинуть.

«Проститься с местом, столько времени служившим нам домом. Буду ли я горевать по Семени Луны? Не знаю. Я вообще ничего сейчас не знаю».

— Я еще не говорила с Рейком, Воевода. Гадать о его намерениях не стану.

Корлат побрела к воротам. Каладан Бруд окликнул ее, но женщина не обернулась.

«Продержаться. Еще немного продержаться».

Корлат вышла из-под разрушенной арки ворот, держа путь к знакомому холму. Она слишком устала, чтобы открывать магический Путь, и потому шла через плац, стараясь не глядеть под ноги.

«Он ждет меня на вершине холма. Я увижу его лицо, такое знакомое, но теперь навеки застывшее. Я наблюдала, как жизнь уходила из его глаз и как смерть неумолимо вступала в свои права. Он покинул меня. Ушел навсегда».

Корлат замедлила шаги. Боль утраты грозила раздавить ее.

«Дорогая Матерь Тьма! Смотришь ли ты сейчас на меня, на свое дитя? Небось улыбаешься, видя, как я сломлена? Я ведь повторила твою собственную роковую ошибку. Отдала свое сердце, поверила глупым мечтам — танец Света, ты ведь так желала его объятий, да? А тебя предали.

Ты покинула нас, избрав вечное молчание. Но все же… Теперь, после того что случилось, я лучше тебя понимаю. Ведь это горе погнало тебя прочь от нас, твоих детей. Тогда мы были молодыми и бесчувственными. И не придумали ничего лучше, чем проклясть тебя. Тебе и так хватало горя, а мы лишь усугубили его.

Когда-то и ты сама проходила через это. И стоит ли удивляться, что сейчас ты улыбаешься, глядя на нас?»

Хлынул дождь; струи его коснулись лба Корлат, обожгли открытую рану. Тисте анди остановилась. Семя Луны висело над головой у женщины, изливая свои слезы на нее… и на поле, заваленное мертвыми телами. Слезы падали на тысячи коленопреклоненных т’лан имассов. Этот странный ливень не затуманивал, а, наоборот, оттенял картину смерти. Приглушенные краски, столь привычные тисте анди, обретали забытую яркость.

«Краткость жизни обостряет каждую мелочь, расцвечивает каждый миг и наполняет его болью».

Больше сдерживаться она не могла.

«Скворец… Любовь моя».

Вскоре ее соленые слезы смешались с соленой водой, льющейся из недр Семени Луны.

Каладан Бруд догадался, куда направилась Корлат. Он следил за нею взглядом и был удивлен, что она не дошла до холма, остановившись посреди страшного месива из человеческих тел и останков к’чейн че’маллей. Воевода видел, как тисте анди запрокинула голову, подставив лицо под струи, извергаемые умирающей базальтовой крепостью. Сердце, некогда окаменевшее и подобное базальту, вновь стало смертным.