Память льда. Том 2

– В таковом случае бедная невежественная птица напитается такой плеторой хитроумнейших дискурсов, что опорожнится от смущения, ежели только, из милосердия, не будет страдать обстипацией.

Быстрый Бен ошалевше моргнул.

– Что ты сказал?

– Добрый господин, разве мы не изыскивали подходящие места, куда следует поместить затычку? «Тихо», «помолчи» и так далее? Крупп просто сообщает сокровенную версию, согласно которой непрестанные визгливые жалобы чаек умолкнут, закупоренные, к вящему облегчению всех и каждого!

В двухстах шагах справа от берега отвалила очередная баржа с войсками Бруда, быстро двинулось вперёд, оставляя на воде след, который уходил вниз по течению.

Пара морпехов подъехали к Быстрому Бену и Круппу.

Чародей нахмурился.

– Где Скворец?

– В пути, «мостожог». Жаба и её художник тут не пробегали?

– Едва успели запрыгнуть в свой фургон. Они уже на другом берегу.

– Отличная работа. Мы так же переправимся?

– Ну, я подумываю над тем, чтобы уронить вас на полпути к берегу. Давно вы обе купались в последний раз?

Женщины переглянулись, потом одна из них сказала, пожав плечами:

– Не знаю. Месяц назад? Три? Мы были заняты.

– И мы предпочли бы не мокнуть, Чародей, – сказала другая. – А то доспехи и одежда под ними могут разлезться на куски.

– Крупп заявляет: сие зрелище будет незабываемо вовеки!

– Бьюсь об заклад, у тебя аж глаза выскочат, – согласилась воительница. – А если нет, то уж мы им поможем.

– Ну, хоть ногти станут чистыми, – заметила другая.

– А-а! Грубые бабы! Крупп всего лишь стремился сделать комплимент!

– Это тебе нужно искупаться, – сказала воительница.

Лицо даруджийца сначала приобрело потрясённое, а затем удручённое выражение.

– Возмутительное замечание. Соответствующее количество чудесных духов, используемых в течение соответствующих лет, нет, десятилетий, дали результат в виде постоянного и воистину стойкого букета тончайшего аромата. – Он взмахнул пухлыми, бледными руками. – Его дуновение доподлинно притягивает очарованных бабочек…

– По мне, они больше похожи на слепней.

– Эти земли не цивилизованы, но – видите ли вы на мне хотя бы одно насекомое?

– Ну, вон несколько потонуло в твоих сальных волосах, как раз когда ты спросил.

– Точно. Злобных врагов, всех и каждого, ожидает подобная участь.

– Ага! – перебил Быстрый Бен. – А вот и Скворец. Наконец-то. Хвала богам.

Тьма поглотила переулок, когда сумерки спустились на разрушенный город. Несколько масляных ламп освещали главные улицы. Иногда мимо проходил патруль джидратов, освещая путь фонарями.

Кутаясь в плащ, чтобы скрыть доспехи, Колл стоял в алькове и смотрел, как один из таких отрядов шагает мимо выхода из переулка, наблюдал, как медленно уменьшается пятно жёлтого света, пока ночная тьма снова не окутала улицу.

Он выступил из ниши и взмахнул рукой.

Мурильо тряхнул вожжами, понукая волов. Повозка заскрипела и затряслась по растрескавшимися от жара булыжниками.

Колл шагнул вперёд, на улицу. Обломки зданий с неё убрали только выборочно. Три заброшенных храма показались впереди, ни в один, похоже, жрецы ещё не вернулись. Точь-в-точь как и четыре других, найденных ими раньше, вечером.

На настоящий момент дела обстояли скверно. Похоже, из всех жрецов выжили только те, что прятались в Пленнике, а это было последнее место, куда Кол с Мурильо хотели бы пойти. По слухам, политическое соперничество достигло взрывоопасного состояния, поскольку теперь Совет Масок избавился от присутствия могущественных союзников. Равным образом он освободился от влияния монарха, которое традиционно уравновешивало крайние позиции. Будущее Капастана представлялось отнюдь не радужным.

Колл свернул направо, на северо-восток, и зашагал по улице, призывно махнув рукой. Он слышал, как Мурильо бормочет проклятия, хлеща вожжами по спинам пары волов. Животные были утомлены и голодны, а повозка позади них – перегружена.

Худ нас побери, может, мы совершили ужасную ошибку…

Он услышал хлопанье птичьих крыльев над головой, тихое и краткое, но не обратил на него внимания.

Глубокие борозды врезались в мостовую из-за проехавших здесь бесчисленных возов, многие из них в последнее время были нагружены битым камнем, но по ширине они не совпадали с осью повозки рхиви – устойчивого экипажа с широкими колёсами, рассчитанного на езду по высокой траве и илистым топям. Мурильо никак не мог удержать повозку ровно, колёса соскальзывали то в одну, то в другую колею, поскольку волам тоже приходилось петлять по неровной мостовой. В результате повозка неуклюже накренилась на ходу, и ярмо встало под углом, явно неудобным для волов.

Колл услышал позади приглушённый вскрик, перешедший в странное хрюканье, а затем – щелчок поводьев. Он развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тело Мурильо валится с козел и с костным хрустом ударяется о мостовую.

Огромная фигура, вся в чёрном и, как ему показалось на кратчайшее мгновение, крылатая, теперь стояла на верхушке повозки.

Мурильо неподвижной грудой лежал у переднего колеса.

Ужас пронзил даруджийца.

– Что за…