Память льда

— Нечестивое соединение, — скрежетнул голос Каллора. Он бросил тряпицу, глаза сузились, лицо под слоем крови побледнело как пергамент. — Как я и страшился, о, глупцы. Каждый из вас. Глупцы…

— Собрание, — повторила Тисте Анди, также игнорируя Короля. — Зачем? Какая цель, Серебряная Лиса?

— Это мне решать, ибо я существую, чтобы повелевать ими. Всеми ими. Мое рождение провозглашает Собрание — призыв, который услышит каждый Т'лан Имасс в этим мире. Уже сейчас те, кто способен, прибывают ко мне. Они идут.

Внутри головы Вискиджека безостановочно вращался вихрь мыслей. Расколы в окружении Бруда достаточно тревожны, но откровения ребенка… Его мысли то взмывали вверх, то падали… то снова неслись куда-то. Шатер, его матерчатые границы отступили, солдат обнаружил себя в мире сложных схем, темных предательств и их яростных, неожиданных последствий — мире, который он страстно ненавидел.

Воспоминания вставали, как призраки. Ад под Крепью, бойня Сжигателей мостов, нападение на Отродье Луны. Чума подозрений, мальстрим отчаянных решений…

А'каронис, Беллурдан, Ночная Стужа, Порван-Парус… Список погибших магов, чья смерть была брошена под сандалии Тайскренна, писался не чернилами — кровью бесчувственной одержимости. Вискиджек не печалился, видя отбытие Верховного Мага, хотя его командир подозревал, что тот уехал не так далеко, как кажется. Объявление вне закона, опала Лейсин… ведь все это ложь. Только он и Даджек знали правду — остальная часть Войска верила, что императрица действительно прокляла их. Они преданы Даджеку Однорукому и, возможно, мне. И знает Худ, нам еще предстоит испытать эту преданность…

Но она знает. Девочка знает. Он не сомневался, что она — возродившаяся Порван-Парус — колдунья была здесь, в чертах детского лица, в походке и жестах, в этом сонном, но осмысленном взгляде. Отдача от внезапной истины ошеломила Вискиджека — ему требовалось время, время для раздумий…

Воскресшая Порван-Парус… Худ тебя возьми, Тайскренн! Понимал ты ли нет, что творишь?

Вискиджек не знал Ночную Стужу — никогда не беседовал с ней — и все его догадки основывались на услышанном от других. Подруга Теломена, практик Высшей магии Рашана, бывшая среди избранников Императора. Бессовестно преданная, как и Сжигатели…

В ней была, поговаривали, какая-то излишняя жесткость — словно тень зазубренного, окровавленного клинка. И, как он мог заметить, след этой женщины отражался некой тенью в девочке — временами сонные глаза как-то чернели, раздражая и так уже слабые нервы командора.

О Худ. Сотрясение истины отдавалось в его мозгу громовым рокотом. Ох, да простят нам боги эти глупые игры…

В Крепи ждал Ганоэс Паран. Любовник Парус. Что он сделает с Серебряной Лисой? За один миг от женщины к новорожденному ребенку, потом — от новорожденного к десятилетней девочке, за шесть месяцев… А еще через шесть месяцев? Двадцатилетняя женщина? Паран… парень… это горе прожигает дыры в твоих кишках? Если так, что сделает с тобой новость?

Он попытался понять слова девочки, разгадать выражение ее лица, потом переключился на стоявшую позади нее мать. Горе охватывало его. Воистину боги жестоки. Эта старуха может умереть через год. Жестокая жертва ради благополучия ребенка. Мерзкое, кошмарное извращение материнской роли.

Последние слова девчонки громом поразили командора. 'Они идут'. Т'лан Имассы — дыхание Худа, как будто дела и так не сложны. Как я могу доверять всем им? Каллор — этот холодный, жуткий ублюдок — зовет ее извращением природы, хотел бы убить, если сможет. Это ясно. Я же не могу обидеть ребенка… но ребенок ли она?

И все же… Дыханье Худа! Она возрожденная Порван-Парус, женщина смелая и цельная. И Ночная Стужа, Верховная Колдунья, служившая Императору. И еще, вот самое странное изо всего, она новая правительница Имассов…

Вискиджек моргнул, снова ощущая себя находящимся в шатре. Тишина сплелась с беснующимися мыслями. Его взгляд скользнул к Лисе — увидел бледность юного круглого личика, заметил боль сопереживания в дрогнувших — еще и еще раз — детских ручках. За ним наблюдала Корлат, посол Тисте Анди. Глаза встретились. Такая необычайная красота… а я сам уродлив как пес. Вот еще доказательство, что много лет назад выбрал не ту сторону. Вряд ли я ей интересен в этом смысле, она хочет сказать что-то совсем иное… Он подождал, потом кивнул. Серебряная Лиса… ах, она еще дитя. Едва тронутая глиняная табличка. Тисте Анди, я понимаю тебя.

Те, кому выпало стоять рядом с Лисой, смогли ощутить ее возрастающее влияние. Корлат хотела поговорить с ним наедине, и он принял приглашение. Вискиджек пожалел, что рядом нет Быстрого Бена — маг Семиградья мастерски разбирался в таких ситуациях. Командор уже чувствовал себя выбитым из равновесия. Паран, бедный ублюдок. Как я скажу тебе? Нужно ли устроить свидание между ним и Лисой? Могу я предотвратить чужие разговоры о ней? Вообще это мое дело?