Память огня

— Теперь я понял ответ, — прошептал он. — Я задал Элфинн неправильный вопрос. Выбирать, вот что нам дано. Если у вас нет выбора, значит вы вообще не человек. Вы — марионетка…

Крик.

Ранд чувствовал себя бесконечно уставшим, и вскоре он погрузился в забытье.

Мэт встал, когда туман Машадара начал выгорать вокруг него и исчезать. Поле было завалено телами тех жутких, обезображенных Троллоков.

Он поднял взгляд и сквозь исчезающие клочья тумана увидел солнце прямо над головой.

— Хорошо выглядишь, — сказал Мэт солнцу. — Тебе следует почаще выходить. У тебя симпатичное личико.

Он улыбнулся, затем посмотрел на мертвеца у себя под ногами. Падан Фэйн выглядел как пучок палок и мха, плоть облезала с его костей. Чернота кинжала распространялась по гниющей коже. И воняло.

Мэт чуть было не потянулся к кинжалу. Он сплюнул.

— Не, рисковать я не хочу, — сказал он. — Хватило и одного раза.

Он повернулся к кинжалу спиной и ушел.

В трех шагах он нашел свою шляпу. Усмехнувшись, он подхватил ее и водрузил на голову, а затем, положив ашандарей на плечо и насвистывая, потопал куда глаза глядят. Кости перестали катиться в его голове.

Позади него, кинжал с рубином растаял, вместе с останками Падана Фейна.

Перрин устало шел по лагерю, который они разместили у подножия Шайол Гул после того, как закончилось сражение. Он сбросил куртку. Было хорошо почувствовать дуновения ветра на обнаженной груди. Ма'аллейнир находился на привычном месте, на поясе. Хороший кузнец никогда не пренебрегает своими инструментами, когда бы то ни было, заботясь о них с таким чувством, будто заберет с собой в могилу.

Он чувствовал, что мог бы проспать сто дней подряд. Но не сейчас. Не сейчас.

Фэйли.

Нет. В глубине души он знал, что должен был столкнуться с чем-то ужасным о ней. Но не сейчас. Сейчас он загнал то беспокойство, тот ужас подальше.

Последние души волков возвращались в волчий сон.

Прощай, Юный Бык.

Найди что ищешь, Юный Бык.

Охота заканчивается, но мы будем охотиться снова, Юный Бык.

Перрин побрел между рядами раненых и Айил, праздновавших поражение Тени. Из некоторых палаток раздавались стоны, из других радостные крики победы. Люди всех рас и национальностей сновали, по теперь цветущей долине Таркан'дар, некоторые в поисках раненых, другие плакали от радости и издавали крики радости, встретившись с друзьями, которые пережили темные времена.

Айил приветствовали Перрена, — Эй, кузнец, присоединяйтесь к нам! — Но он прошел мимо. Он поискал глазами охрану. Кто-то здесь ведь должен был остаться достаточно уравновешенным, чтобы побеспокоиться об оставшихся Мурддраалах или Дракарах, которые могут попробовать хоть немного отомстить. Конечно же, он нашел кольцо защитников в центре лагеря, охранявших большую палатку. Кого, Ранда?

Цвета не сложились в видение. Не было изображения Ранда. Перрин больше не чувствовал, что его тянет в каком-то направлении.

Это могло оказаться очень плохим предзнаменованием.

Он протиснулся сквозь онемевших охранников, и вошел в палатку. Где они нашли такую большую на этом поле боя? Все были растоптаны, унесены ветром или сожжены.

Внутри пахло травами, палатка была разделена висящими полотнищами.

«Я попробовал все,» прошептал голос. Голос Дамера Флинна. «Ничто не может исправить произошедшего. Он….»

Перрин приблизился к Найнив и Флинн, стоявшими рядом с соломенным тюфяком в одном из отгороженных отсеков. Ранд, чистый и одетый, лежал, закрыв глаза. Морейн стояла на коленях рядом с ним, и положив руку на его лицо, шептала так тихо, что никто, кроме него не мог раслышать. «Ты сделал все правильно, Ранд. Ты все сделал правильно».

— Он жив? — спросил Перрин, вытирая пот с лица рукой.

— Перрин! — сказала Найнив. — О, Свет. Ты ужасно выглядишь. Садись, болван! Ты вот-вот упадешь. Я не хочу заботиться еще и о тебе.

У нее были красные глаза.

— Он умирает, да? — спросил Перрин. — Вы вытащили его оттуда живым, но он все равно умирает.

— Садись, — скомандовала Найнив, указывая на стул.

— Собаки подчиняются этой команде, Найнив, — сказал Перрин, — но не волки.

Он опустился на колени, положив руку на плечо Ранда.

Я больше не чувствую твоего притяжения, и не вижу цветов, подумал Перрин. Ты больше не та'верен. По-всей видимости, я тоже. — Вы уже послали за ними? Мин, Элейн, Авиендой? — спросил Перрин- Думаю, им необходимо попрощаться с ним.

— Это все, что ты можешь сказать? — терпение Найнив лопнуло.

Он посмотрел на нее. То, как она сложила руки на груди, сделало ее взгляд таким, будто она держит себя в руках. Держит себя в руках, чтобы не заплакать.

— Кто еще погиб? — спросил Перрин, готовя себя. Это было очевидно по ее выражению. Она потеряла кого-то уже.

— Эгвейн.

Перрин закрыл глаза, вздыхая. Эгвейн. Свет.

Создание чего-либо стоящего, требует затрат, но это не значит, что не стоит браться за работу, — думал он. Но, Эгвейн?

— Ты в этом не виновата, Найнив, — сказал он, открывая глаза.

— Конечно, я не виновата. Я знаю, что это так, дурак с головой, забитой шерстью. — Она отвернулась.

Он встал, обнимая ее и гладя ее спину своей рукой кузнеца.

— Мне очень жаль.