Память осени

Карпович. Андрей, ты что? Андрей!.. Браток! Ты не умирай, не надо! Терпи, родной! (Плача от бессилия). Гады, после войны!..

2. Хроника

Мир после величайшей из войн в истории человечества.

Разрушенные города, несчастные потерянные люди, пленные и победители, слезы и радость, горе и надежды…

Закадровый текст

19 октября 1945 года Международный военный трибунал в Нюрнберге предъявил обвинение главным нацистским преступникам…

Союз Советских Социалистических Республик, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии, Соединенные Штаты Америки, Французская республика обвиняют их в преступлениях против мира и военных преступлениях, в преступлениях против человечности и создании общего плана, или заговора для совершения этих преступлений…

Обвинители убеждены: преступления эти столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их не осудили, так как она погибнет, если они повторятся…

3. Сентябрь 1945 года. Москва. Военный госпиталь

Машина генерала Савина въезжает во двор военного госпиталя. С шоферского места выскакивает адъютант и бежит в приемный покой. Генерал Савин, интеллигентный мужчина в очках, лет пятидесяти, выходит из машины, задумчиво смотрит на прогуливающихся по аллеям больных.

Почти все они на костылях и в колясках. Запыхавшись, возвращается адъютант.

Адъютант. Он на прогулке, товарищ генерал. Где-то на территории… Поискать?

Савин. Не надо. Я сам пройдусь – хоть разомнусь немного…

Савин идет по парку. На ветке дуба подтягивается молодой мужчина в больничном халате. Какое-то время Савин внимательно наблюдает за ним, затем подходит.

Савин. Ну, здравствуй, Андрей!

Вологдин отпускает руки, оборачивается.

Вологдин (улыбаясь). Сергей Иванович, вы? Здравия желаю!

Савин. Это я тебе здравия желаю. Как оно, кстати, у тебя?

Вологдин. Да вроде все в порядке. Вот – поддерживаю форму. Меня выписывают на днях…

Савин. Знаю. Чем заниматься собираешься?

Вологдин. Пока не решил. Сначала мне в Ленинград надо съездить. Хочу могилу родителей найти.

Савин. Боюсь, трудно это. Там в блокаду такое творилось…

Вологдин. Я знаю. Но попробовать я должен.

Савин. Должен. Конечно, должен.

Савин и Вологдин идут по дорожке парка.

Савин. На Ленинград даю тебе неделю. А потом мы с тобой отправимся в имперский город Нюрнберг… Про суд над нацистами слышал?

Вологдин. Ну слышал…

Савин. Не слышу энтузиазма.

Вологдин (пожимая плечами). Сергей Иванович, я так и не понимаю, зачем вообще нужен этот процесс? После всего, что они натворили, судить, соблюдая все церемонии – с адвокатами, с презумпцией невиновности!.. Что-то еще им доказывать!.. Зачитать приговор, и дело с концом.

Савин (усмехнувшись). Ты прямо как Черчилль! Тот тоже еще недавно говорил, что их надо просто перестрелять. А Рузвельт и вовсе предлагал всех немцев кастрировать…

Вологдин. Да? Интересно…

Савин. Но, видишь ли, если всю эту гитлеровскую верхушку просто перебить, передавить, как скорпионов, начнут говорить, что это была просто месть победителей… Будут утверждать, что преступления преувеличены, факты подтасованы, документы подделаны.

Вологдин. После всего, что было! Кто в это поверит?