Память осени

Савин. Именно после всего, что было. Желающие найдутся. Их уже и сейчас достаточно. А уж когда пройдет время… Поэтому и нужен процесс. Законный, юридически четкий. И именно международный. Который вынесет приговор, не подлежащий отмене и пересмотру. Окончательный. Чтобы нашим детям не пришлось все доказывать снова…

Вологдин (помолчав). А нам что в Нюрнберге делать?

Савин. Будем работать по специальности – обеспечивать безопасность нашей делегации и всего процесса в целом. И дело это – щепетильное. Работать предстоит на чужой территории, потому как это зона американской оккупации, и они там полные хозяева.

4. Кабинет Савина на Лубянке

Кроме Савина в кабинете еще один человек – генерал Гресь. Он в мундире с генеральскими погонами. Сам Сергей Иванович в штатском.

Гресь. Почему именно Вологдин? Ты в нем настолько уверен?

Савин. Доверяю ему целиком и полностью. Я его знаю много лет. Говорит по-немецки, как немец. А также по-английски. Юридическое образование. Служил в Смерше, выявлял диверсантов, участвовал в их задержании. Занимался перевербовкой немецких агентов… Знает приемы рукопашного боя. Хорошо стреляет.

Гресь. Это, конечно, хорошо, но для нас не самое главное. Думать он умеет? Нервы в порядке? После ранения?

Савин. Ну, нервы после войны у всех немного расшатаны…

Гресь. Немного? Или…

Савин. Немного. У него в блокаду умерли родители. Невеста погибла во время бомбежки… Он один. И делать ему на гражданке нечего.

Гресь (вздохнув). Ладно, правила тебе известны.

Савин. Под мою личную ответственность.

Гресь (помолчав, хлопает ладонью по столу). В общем, Сергей Иванович, ты переключаешься на процесс. Целиком и полностью. Вопрос важнейший. Процесс должен состояться любой ценой. Ситуация, сам знаешь… Как написала одна английская газета, «„медовый месяц“ антигитлеровской коалиции подошел к концу»… На Западе полно тех, кому Международный трибунал ни к чему. А вдруг станет известно, кто вел Гитлера к власти? Кто помогал ему вооружаться, кто прощал долги?

Савин (кивнув). В самой Германии, я так понимаю, эта идея тоже восторга не вызывает?

Гресь. Еще бы! Даже те, кто фашистами не был, боятся, что процесс превратится в суд над Германией и немцами… А сами фашисты, конечно, пойдут на все, чтобы процесс не состоялся. Там будут работать все разведки мира, лучшие силы… Будут искать возможности иметь свои глаза и уши в нашей делегации, среди наших людей. Будут попытки завербовать… Тебе предстоит заниматься и этим. Принято решение привлечь туда нашего американского агента Кота. Но!.. Ты знаешь, сколько в него вложено сил, поэтому не дай вам бог его засветить!

Савин кивает. Гресь встает.

Гресь. И вот еще что, Сергей Иванович. Верховный придает процессу огромное значение. Чрезвычайное! Будет следить и контролировать лично.

Савин. Значит, конкретной задачи у нас с Вологдиным нет?

Гресь. Конкретная задача – обеспечить нормальную работу Трибунала, помогать нашим следователям и юристам, выявлять врагов, предотвращать нежелательные события… А действовать будете по обстановке.

Савин. Наши контакты с американцами?

Гресь. Сугубо официальные.

Савин. А в неформальной обстановке, если придется…

Гресь. Если придется, руки не распускать. Ведь это их зона оккупации.

Савин. Давненько я не был в роли шпиона.

Гресь. Ну вот и вспомнишь нашу молодость…

5. Нюрнберг. Аэродром

Два тяжелых американских транспортных самолета совершают посадку. Их окружают джипы и грузовики с вооруженными солдатами…

По трапу спускается группа пожилых, помятых мужчин – кто в гражданском, кто в военной форме без погон. Среди них Лей, Геринг… Их ведут в автобус с зарешеченными окнами. Из самолета выгружают гору чемоданов и бросают в грузовик.

Кортеж трогается с аэродрома.

6. Нюрнберг. Улицы города

Кортеж едет по разрушенным улицам города. Проехав по широкой и прямой Фюртсштрассе, машины въезжают в квартал практически невредимых, тяжелых зданий. Главное из них – массивный четырехэтажный Дворец юстиции за большими двойными чугунными воротами.