Память пепельного леса (СИ)

========== Часть 1 ==========

И там, куда вы уйдете, вы, быть может, обретете свет. Жди нас там, моего брата – и меня.

“Атрабет Финрод ах Андрет”

Смерть была страшна.

Дортонион превратился в огненный кошмар: чащи полнились гулом пламени и сухим треском обуглившихся веток. Слух Айканаро улавливал тонкое сипение смолы, вскипающей на древесных стволах.

Он бежал по тлеющей земле – дым вокруг перетекал едкими сизыми струями, обволакивая и пропитывая одежду. Пот заливал спину под доспехами и одеждой, лицо пылало от наступающего жара, металл нагрудника накалялся, и весь мир увяз в подвижном мельтешении черного и оранжевого, потому что лес горел.

Волосы намокли от пота, отяжелели от едкого дыма, прилипли ко лбу и скулам.

Айканаро уже потерял коня: тот сбросил его, когда рядом рухнула охваченная пламенем сосновая ветка. Она взметнула сноп искр, огонь перекинулся на огромный сухой ствол, преградивший поворот с тропы в чащу. Конь, издав почти человеческий хриплый вопль, унесся в бездну огненного кошмара, и нолдо уже не знал, смерть или спасение встретил его скакун.

Айканаро надеялся, что Ломар убежал подальше, спасаясь от ужаса, полного углей, искр и хлопьев черного пепла.

Его самого спасение не заботило. Не сейчас. Он несся на душераздирающие крики брата, раздававшиеся из глубины леса – бежал в пекло, не задумываясь о том, что каждый крик Ангарато мог стать последним.

Если брат кричит – значит, живой.

Их разделило сражение… когда? Час назад? Два?

Он не знал.

Жуткий вопль Ангарато стоял в ушах, повторялся раз за разом будто бы в ритме сердцебиения или эхом: тупая пила, которая располовинивала слух и сознание.

С меча в руке капала густая черная кровь: орочья. Айканаро не прятал его в ножны: зачем, если надобность в оружии могла прийти в любую секунду?

Он не чувствовал своего запястья – рука казалась чужой, а все тело – легким, как будто превращенным в одно-единственное стремление духа. Беги! Ищи! Слушай! Пока не поздно!

Крик. И еще один.

«Почему он кричит? Почему не умирает, почему мучается, как под пыткой, здесь, в лесу, почему не может освободиться, чтобы перестать кричать? Кто сделал это с ним?!»

– Ангарато!

Крик. Без узнавания. Пульсирующий ритм – громче и тише.

Вдох-выдох. Шаг-шаг. Айканаро на ходу перепрыгнул через маленький горящий куст, ощутив на мгновение, как жар лизнул ступни сквозь сапоги.

«Беги. Или не успеешь».

Жарко.

Он бежал, чувствуя, как в висках пульсирует от рева пламени и костяного хруста веток под ногами. Видел, как из пожара появились черные силуэты – наверняка спасающиеся орки, которые бросили Ангарато, и…

Он рубанул мечом одну из теней, но сталь прошла сквозь нее, не встретив препятствия. Песок и пепел – все, что осыпалось под клинком.

Айканаро на мгновение замер, растерянный и оглушенный.

Тени двигались вокруг него, шли в противоположном направлении, словно он превратился в камень среди бурного течения реки. Они плыли вдоль черной ленты тропы, усыпанной раскаленными углями, словно даже самые страшные духи сбегали из чащи, когда запылал огонь Ангбанда.

А Ангарато кричал и кричал, и этот страшный вопль в огненной глубине леса повторялся раз за разом, и никак не мог закончиться.

– Ангарато! – Айканаро вновь понадеялся, что голос сможет пробиться сквозь гул пламени и дым, от которого щипало горло и слезились глаза, но зов как будто поглотил пузырь воздуха вокруг. Он мог лишь слушать, как кричит брат, которого пожирает пламя. И искать его, блуждая до тех пор, пока сам не сгорит или не задохнется в дыму.

Но он не мог его бросить.

Эта мысль в разуме Айканаро – оставить Ангарато – даже не могла возникнуть.

Он знал, что брат жив. Не может не быть! Если бы Ангарато уже ступил на дорогу без возврата в Чертоги, не могло остаться скрытым страшное знамение о гибели части души – брата, крови от крови!

Айканаро почему-то представлял себе это пугающе четко. Неотвратимое ощущение разделенности, будто от него оторвали столь естественную часть его сущности, что он ее и не замечал, пока та не исчезла – но от ее утраты он истекал бы горем, как кровью, лишившись руки или ноги.

Он позвал Ангарато еще раз, и еще раз, и еще – звал до хрипоты и слез, потерявшись в дыму и пожаре, который как будто не распространялся, а замер без движения, сотни раз пожирая одни и те же деревья.

Черные тени бесшумно скользили мимо Айканаро.

Его душили дым и отчаяние, а крики умирающего Ангарато вставали стеной, оглушая и не заканчиваясь. Он хотел зажать руками уши и идти, идти вперед по черной тропе, пока не найдет брата, пока не погибнет, пока не…

– Айканаро.

Ярое пламя. Его смерть, он сам – все смешалось в этом пророческом имени, и огонь вокруг ревел, почти заглушив этот тихий зов. Шепот, которым кто-то позвал его – настоящий ли, потому что откуда расслышать его в гулком треске пожара?

Крик стих.

Он шел бездумно и упрямо, чувствуя, как начинают тлеть волосы.

«Он все еще жив. Жив. Я бы почувствовал. Я бы узнал».

Пламя чернело, и вокруг него смыкалась тьма. Айканаро вдыхал мертвый воздух все глубже, понимая, что назад уже не выберется. Не сможет дышать.