Память пепла

А вот и девчонка, которую они искали! И Милфорд, который почему-то стоит столбом… Ладно, разберемся, живы – уже хорошо. А это что… Стихии!

Манул шипел и царапал лапами землю. Манул! Ричард вспомнил, как огромный барс – Анук-чи клана Скользящих между мирами – появился в императорском дворце. Скользящие… Его любимая сказка. Когда был совсем маленький, просил маму рассказать именно ее. Как жаль, что она этого не видит…

– Ре, не надо! – Милфорд обнял девушку за плечи, заводя ее за спину и одновременно преграждая другу путь к королю. – Я все объясню.

– Попробуй! – Ричард с трудом и некоторым сожалением оторвал взгляд от красавца-манула.

Король Арвин подошел к принцу Тигверду, просто пройдя сквозь манула. Кот чихнул и удивленно уставился на хозяйку. Чкори лишь пожала плечами. Не отрываясь, Эйш смотрел перед собой. Молча, не говоря ни слова, отстранил имперца и пошел дальше, туда, куда уже смотрели все, кто был на площади: славное войско под знаменем с цветущей яблоневой ветвью, спасенные дети, сдавшиеся инквизиторы…

Все они смотрели туда, куда король Ваду нерешительно сделал несколько шагов и застыл. Там, где еще видна была радуга, стояла женщина с двумя детьми.

Наверное, они бы стояли вечность, так и не решившись сделать этот шаг. Мужчина и женщина.

Еще недавно они оба думали, что смирились со своей судьбой. Страшной судьбой никогда не увидеть друг друга. Маги, проклявшие сами себя, сгорающие от мысли, что их собственные невинные дети – зло лишь только потому, что они – их.

Но дети совсем по-другому иной раз смотрят на окружающий мир. И это – счастье.

– Папа!

Принцесса не выдержала первой, но как только, оторвавшись от матери, она побежала навстречу, мальчик побежал следом. Они неслись, обгоняя друг друга, стараясь зачем-то друг друга еще и перекричать:

– Папа!

– Папа-а-а-а-а!

Он раскинул руки и прижал две золотые кудрявые головы к себе. Но глаз не опустил. Он так и смотрел перед собой, не отрываясь, пока наконец юной принцессе Эйш это порядком не надоело:

– Папочка… Мама ждет, иди…

Детские ладошки подтолкнули короля, и в то же самое мгновение королева сделала шаг навстречу. Они как будто шли к алтарю. Медленно. Ветер гнал белые лепестки яблонь за королевой длинным шлейфом, словно фату, и закружился вокруг, когда правящая чета наконец воссоединилась.

Губы друг друга они искали на ощупь, ничего не видя от слез, и когда лепестки поднялись вверх, рисуя над королем и королевой Ваду огромную корону, это было красиво. Очень. Только…

Плакала маленькая Ума, сжимая в одной руке руку отца, в другой – яблоко. Шурр незаметно стряхивал слезы огромной ладонью в бороду – чтоб никто не увидел. Женщины – те слез и вовсе не прятали, а Зорго Цум сжимал скрипку, так и не придумав, что же подойдет к такому вот случаю. Тая прижалась к Милфорду, и маг опустил лицо в ее темные кудри. Очень удобно, со стороны выглядит, будто он успокаивает девушку. Ведь еще не хватало, чтобы Ре увидел, что он… плачет.

А ненаследный принц Тигверд… Стихии! Да он просто уже отказывался что-либо понимать!

Глава 26

Чкори заметалась по белым мраморным плитам, будто дикий зверь. Золотая птица галсту́к закружила в синем небе.

Вероника смотрела на Дарину. Платье с узорчатым поясом, волосы перехвачены тесьмой. Тонкие запястья в браслетах, длинные пальцы в перстнях. Золотистая кожа, карие глаза. Какая она красивая. Сильная… И как же хочется для нее счастья!

Наконец женщина опустилась в кресло и посмотрела на принцессу Тигверд. В темных глазах была решимость. Она налила вина в бокал. Выпила. И заговорила:

– Мы с Геральдом никогда не ругались. Словно всегда были выше этого. И понимали, мы не только мать и сын, но прежде всего – герцогиня и ее наследник.

– А теперь? – Вероника сжала свой бокал.

– Теперь? Теперь мы просто не разговариваем.

– Рэм сейчас ни с кем не разговаривает. Только я не пойму, что случилось.

– Это я во всем виновата. – Герцогиня опустила голову.

– Что произошло? Расскажите. Расскажите мне.

– Меня захватила страсть. Этот человек… Я чувствую с ним такую связь… Мы не любили друг друга с отцом сына. Но жили во взаимном уважении. Наша страна и ее интересы – прежде всего. Да, мы, не задумываясь, отдали бы друг за друга жизни. Но это не та любовь! Вы меня понимаете?

– Конечно.

– Геральд принял это за любовь настоящую. Конечно же, его никто не разубеждал. А мы спали в разных спальнях. Лишь один раз исполнили свой долг – нужен был наследник. Я знала, кого любил мой муж. Он знал, что я не люблю его. Но это неважно! Вам, наверное, дико все это слушать…

– Вовсе нет. Я – историк. Таких примеров миллион. А вы? Вы любили кого-то?

– Да. Очень давно. Человека из вашего мира. Намного старше меня. Он был, как это у вас называется… Он был представителем правящей знати.

– Политиком?

– Да! Но его убили. И все это время я не думала о любви. Все было… правильно. Муж никогда не давал повода чувствовать себя униженной. Он был… Безупречен. А этот человек…

– Кто?!