Память сердца

В лагере было немало не только умнейших людей, но и настоящих патриотов. Мы сами, выбиваясь из последних сил, работали и призывали к этому других. Как бы тяжело нам сейчас ни было, как бы мы ни голодали, понимали, что идет тяжелая война. А золото – это оружие и хлеб. Американцы не зря сюда приезжали. Золото было нужно нашей стране для победы над Германией.

Один молодой парень, не то латыш, не то эстонец, Санюнес, так рассказывал о себе:

«Жили мы на юге Западно-Сибирского края. Занимались земледелием. Земли было много, трудились от зари до зари. Ежегодно собирали богатый урожай. Излишки хлеба сдавали государству. Скотины у нас тоже было много, без мяса мы не сидели, излишки его продавали на рынке. Жили богато, ни о чём другом не мечтали. В 1931 году, в начале весны, нам объявили, что мы должны переселиться жить в другой лесной район. Просили собраться и взять с собой всё, что надо для хозяйства: сельхозинвентарь, инструменты, топоры, пилы, продукты и семена для посева на новом месте. Скоро из города к нам приехал начальник со своим отрядом и приказал запрягать лошадей, погрузить всё, что приготовили, на сани, скотину привязать к саням. Детей, стариков и старух, которые не могли идти пешком, посадили на сани, и мы двинулись с места. Дома и недвижимое имущество всё осталось. Тяжело было расставанье, мы попрощались со всем тем, что было дорогим и родным. Мы, взрослые, шли за подводой. Сопровождал нас всю дорогу отряд ГПУ. До Барабинска ехали ещё ничего, а дальше дорога была невыносимо плохая, вся разбита и в ухабах, сани закидывало то в одну сторону, то в другую. На обочине то и дело попадались разбитые подводы и дохлая скотина. Видно, по этой дороге до нас ехало немало спецпереселенцев. Доехали до посёлка Северный, дальше дороги летом нет, только в морозы можно было проехать по зимнику через Васюганское болото до Нарыма. Заехать и выехать отсюда летом невозможно, кругом места болотистые, несколько сот километров в длину и ширину. В середине, на островах и на окраинах, есть и сухая земля, где растут лиственные и хвойные деревья. Ехали мы около месяца, в селениях останавливались поесть, лошадей покормить и поспать. За Северным селений больше не встречалось. Мы отдыхали и спали на подводах. Наконец мы прибыли на место, где должны были обосноваться, жить и работать, осваивать этот Нарымский край.

Люди, прибывшие раньше нас, рубили, пилили лес, строили избушки-времянки без окон и печей, заготавливали дрова. Кругом горели костры днём и ночью. Около костров сидели и грелись дети, старики, старухи, они же поддерживали огонь, женщины варили еду, мужики работали. Здесь рождался новый безымянный поселок спецпереселенцев. Некоторые крепкие семьи уже успели построить избушки и дома. А слабые – всё ещё ютились у костра, как цыгане. Мы остановились вдоль дороги слева, разожгли костры, распрягли лошадей и расположились вокруг костра, легли и заснули.

Неподалёку стоял один-единственный барак. Там находились комендатура и контора лесоучастка. Сопровождающая охрана передала нас комендатуре. Комендант объяснил, что мы должны работать на этом лесоучастке, заготавливать лес и дрова. Кто будет работать – получит зарплату и паёк-питание. Летом обещал выделить земельный участок, его нужно будет раскорчевать, подготовить землю для посева зерна и овощей. Жилья там никакого не было, поэтому нужно было сооружать времянки, а потом строить дома. Какой лес пилить и где строить, указывал десятник лесоучастка. Нам всё время напоминали, что мы спецпереселенцы. Без разрешения коменданта никто никуда уезжать и уходить не должен. Если кто нарушит это предписание, того будут судить.

На другой день с утра мы начали пилить и рубить лес, стали строить крупные избы без окон и крыши. Продукты на первое время у нас были. Но не было корма для лошадей и для остальной скотины. Поэтому животных пришлось резать и поедать, некоторые закалывали и лошадей.

Когда земля освободилась от снега и льда, стали корчевать кустарники и пни, копали и пахали землю, засеяли небольшие участки. Заготавливали сено для лошадей и скотины. Комаров было так много, что они солнце закрывали. Лицо и руки опухали от укусов. Жили мы, как первобытные люди, одичали. Зимой работали в лесу, заготавливали строевой лес и дрова. Одновременно сами же на своих лошадях вывозили древесину по ледяной дороге в леспромхоз. За это получали небольшую зарплату и сухой паек-питание: муку, крупу и рыбу. Но пайка никогда никому не хватало. Летом каждый год корчевали кустарник и расширяли посевы, но урожая собирали очень мало, на пропитание его не хватало.

Посёлок постепенно рос, появились и настоящие дома с печкой, с окошками и крышей, а рядом росло кладбище. Многие болели и умирали. Жизнь не радовала. Старые люди уже не мечтали о лучшем, они смирились со своей судьбой. А мы, молодые, всё еще хотели учиться, получить специальность, работать и жить, как другие живут. Я сбежал, конечно, с ведома и благословения отца и матери. Родители и сестры мои остались там же.