Память света

Логайн повертел в руке тонкий диск. Черная и белая половины разделены волнистой линией. Предположительно квейндияр. Но то, что он крошился под пальцами, выглядело насмешкой над незыблемостью этого материала.

— Почему Таим их не сломал? — удивился Логайн. — Он ведь мог. Они хрупкие, как истлевшая кожа.

— Не знаю, — ответил Андрол, переглядываясь с остальными. — Может, еще не настал нужный момент?

— Сломай их в подходящий момент, и это поможет Дракону, — произнес человек, называвший себя Эмарином. В его голосе прозвучала тревога. — А если сломать в неподходящий… что тогда?

— Думаю, ничего хорошего, — ответила Певара. Красная.

Сумеет ли он когда-нибудь отомстить тем, кто его укротил? Когда-то именно эта ненависть, и только она одна, помогла ему выжить. Теперь внутри него проснулся новый голод. Он нанес поражение Айз Седай, сломил их и подчинил своей воле. Место, где когда-то жила месть, теперь, казалось… опустело. Его тщательно взлелеянное желание убить М’Хаэля лишь частично заполняло эту пустоту, но недостаточно. Что же еще?

Когда-то он объявил себя Возрожденным Драконом. Когда-то он готовился властвовать над миром. Заставить его покориться своей воле. Сейчас он разглядывал печать от узилища Темного, оставаясь вне битвы. Он находился далеко на юго-западе, за болотами, где его Аша’маны разбили небольшой лагерь. Со стороны высот доносились далекие раскаты грома — эхо взрывов плетений, которыми обменивались Айз Седай и шаранцы.

Большая часть его Аша’манов сражалась там, но шаранцы численно превосходили силы Айз Седай и Аша’манов вместе взятых. Остальные его люди выслеживали и убивали Повелителей Ужаса.

Он терял людей быстрее, чем Тень. Врагов было слишком много.

Он держал печать. В ней заключалась власть. Позволит ли эта власть каким-либо образом защитить Черную Башню? «Если никто не будет бояться Аша’манов, бояться меня, то что с нами станет в случае смерти Дракона?»

Узы излучали недовольство. Их с Габрелле взгляды скрестились. Она следила за ходом битвы, но сейчас пристально смотрела на него. Вопросительно? Угрожающе?

Неужели он действительно решил, что приручил Айз Седай? Смешно так думать. Нет, Айз Седай невозможно приручить — никогда.

Логайн демонстративно убрал печати в кошель на поясе. Не отводя взгляда от Габрелле, он затянул тесемки. Ее беспокойство усилилось. В какое-то мгновение он почувствовал, что она беспокоится за него, а не из-за него.

Возможно, она научилась управлять узами, посылать мысли, которые его успокоят. Нет, Айз Седай нельзя приручить. И связывание узами никак их не сдерживает, только все усложняет.

Он поднес руку к своему высокому воротнику, отцепил значок с драконом и протянул Андролу:

— Андрол Генхальд, ты заглянул в пасть смерти и вернулся. Уже дважды я оказался тебе обязан. Я объявляю тебя полноправным Аша’маном. Носи этот знак с гордостью. — Ранее он уже вернул ему значок с мечом, восстановив в звании Посвященного.

Андрол заколебался, но затем протянул руку и с почтением принял значок.

— Так что с печатями? — спросила Певара, сложив руки на груди. — Они принадлежат Белой Башне, а Амерлин их Хранитель.

— Амерлин, — ответил Логайн, — судя по тому, что я слышал, считай что мертва. А в ее отсутствие я как раз подходящий хранитель. — Логайн ухватился за Источник, овладел и подчинил его. Затем открыл Врата назад, на вершину Высот.

Война предстала перед ним во всей красе: неразбериха, дым и крики. В сопровождении спутников он ступил через Врата. Мощные плетения, создаваемые Демандредом, полыхали словно маяк. Оглушительным голосом тот продолжал призывать Возрожденного Дракона.

Ранда ал’Тора здесь не было. Наиболее подходящей заменой ему был сам Логайн. Еще одна замена.

— Я собираюсь пойти сразиться с ним, — объявил он остальным. — Габрелле, ты останешься и дождешься моего возвращения. Возможно мне потребуется Исцеление. Остальным нужно разобраться с людьми Таима и направляющими шаранцев. Не оставляйте ни одного перешедшего на сторону Тени в живых, вне зависимости — сделали они это по доброй воле, или их принудили силой. Накажите первых и окажите услугу вторым.

Они кивнули. Кажется, он произвел впечатление на Габрелле, скорее всего своим решением ударить в сердце врага. Но она не понимала. Ни один из Отрекшихся не мог быть настолько сильным, каким, казалось, был сейчас Демандред.

У Демандреда был са’ангриал, и очень мощный. Подобный Калландору или даже сильнее. Окажись он в руках Логайна, в мире многое бы изменилось. Мир услышал бы о нем и Черной Башне, и трепетал бы перед ним так, как никогда не трепетал перед Престолом Амерлин.

* * *

Эгвейн вела атаку, подобной которой не видели тысячелетия. Айз Седай покидали свои укрытия и присоединялись к ней, медленно, но неуклонно продвигаясь вверх по западному склону. Плетения летали в воздухе подобно лентам на ветру.