Память Вавилона

Весь день до вечера девушка считала минуты. Атмосфера в здании Школы стала невыносимо тяжелой: раскаленный ветер яростно атаковал оконные стекла, дребезжавшие от его порывов, и заносил песком полы атриумов. Каждый раз, подходя к окну, Офелия пыталась разглядеть сквозь пыльные вихри высокую башню Мемориала на крошечном дальнем островке. Хоть бы из-за этой непогоды не отменили рейс дирижабля! Середину дня она провела со своей группой взаперти в лаборатории, где царила зловещая тишина. Прорицатели отстранили девушку от участия в общих делах, а Дзен пересела от нее подальше. Октавио, всегда сверливший ее взглядом, теперь, после их стычки в туалете, упорно отворачивался. Что же до Леди Септимы, та не удостоила Офелию ни единым словом во время опытов, оценивая, наставляя и критикуя всех членов группы, кроме нее.

Значит, карантин. Неожиданный и единодушный. Всего за несколько дней до присуждения степени виртуозов.

Офелия облегченно вздохнула, когда ближе к закату ветер начал стихать. Дирижабль, перевозивший курсантов роты предвестников, поднялся в раскаленное мутное небо уже в сумерках. Офелия постаралась найти себе место на отшибе, чтобы не слышать брезгливого покашливания соседей. Как ни странно, девушке временами почти не хватало Медианы. Исчезнувшая прорицательница оставила после себя пустоту, которая разверзалась все шире и шире, обрекая Офелию на полное одиночество.

Она сидела в хвосте дирижабля, рядом с Элизабет, которая невозмутимо строчила что-то в блокноте, игнорируя враждебную атмосферу на борту и панику своей соседки.

– Скажите, Элизабет, как вам удалось стать аспиранткой-виртуозом?

– М‑м-м? Я пила кофе, много-много кофе.

– Легко вам шутить, – вздохнула Офелия. – Я начала учебу позже других и вдобавок ухитрилась разозлить Леди Септиму. У меня почти не осталось времени, чтобы реабилитировать себя. Мне очень нужен ваш совет.

Элизабет продолжала быстро выписывать в блокноте длинную вереницу цифр, букв и символов, понятных только ей одной. И наконец невозмутимо изрекла:

– Держись золотой середины. Наблюдай, не давая оценок. Подчиняйся, не рассуждая. Слушай, не принимая ничью сторону. Интересуйся, ничем не увлекаясь. Выполняй свой долг, не ожидая награды. Вот единственный способ избежать страданий, – заключила она, решительно вычеркнув все написанное. – Чем меньше страдаешь, тем лучше работаешь. А чем лучше работаешь, тем больше служишь городу.

Офелия взглянула на руки Элизабет, усеянные веснушками. Они писали, вычеркивали, начинали снова, и все это – спокойно и деловито.

– А вам никогда не бывает одиноко?

– Мы всегда одиноки.

Словом, когда дирижабль сел перед Мемориалом, Офелия вышла из него еще более подавленной, чем прежде.

Сеанс каталогизации показался девушке бесконечным. Ей нужно было выполнить свою норму как можно скорее, чтобы успеть повидать Блэза перед встречей с Торном. Но она никак не могла сосредоточиться: голова гудела от множества вопросов. Почему miss Сайленс тайком уничтожила все собрание сочинений Е. Д.? Не объяснялся ли ее поступок тем, что Торн разыскивал одну из книг этого писателя? Мог ли автор старинных детских сказок владеть тайной, позволявшей «стать равным Богу»? И нет ли связи между этой тайной и несчастьями, постигшими miss Сайленс, Медиану и профессора Вольфа?

Если ты ищешь Е. Д., тебя найдет Другой.

Разумеется, слова коменданта прозвучали во сне, но Офелия привыкла относиться серьезно ко всему, что всплывало на поверхность из глубин ее подсознания.

Так кто же он – Другой, которого так боялся комендант? Уж не тот ли, кого Офелия освободила из зеркала? Но даже если так, при чем тут Е. Д.?

Все это нужно было срочно выяснить.

Девушка выглянула из-за решетки бокса в надежде увидеть Блэза, но встретилась взглядом только с прорицателями, следившими за ней со своих мест. Улыбочки под их нафабренными усами не сулили ничего хорошего. Когда она закончила работу и встала, их голоса пропели в унисон:

– Вечерний прогноз: жгучая жара!

Офелия не отреагировала. Она поспешила отнести книги на стойку фантомов, затем спустилась в подвальный зал и пробила карты на перфораторе. Взглянув на часы, девушка облегченно вздохнула: ей вполне хватало времени, чтобы найти Блэза.

Однако это оказалось непростой задачей. По субботам Мемориал закрывали позже обычного из-за временных выставок, и нынче вечером народу собралось больше, чем в будни. Вдобавок роботы устанавливали в главном атриуме подъемный кран для подвески огромного гонга. Здесь готовились отмечать торжественное открытие нового каталога, совпадавшее с праздничным ужином для студентов, удостоенных степени виртуозов. Офелия отдавила множество ног, пока блуждала по трансцендиям и залам-перевертышам. Обогнув очередной книжный стеллаж, девушка наткнулась на человека, которого уж точно не хотела видеть. Он сидел на кожаном диванчике. Длинные серебристо-белые волосы, белый сюртук, розовые очки.

Изобретатель роботов-слуг. Знаменитый путешественник и исследователь ковчегов. Отец Амбруаза. Словом, Лазарус!