– Они могут ему не позволить, – произнесла Деана вслух.
«
«Нет».
«
«Ты обманываешься».
«
«Знаю».
«
«Да».
Она встала.
Ей все еще не хватало настоящего звона стали.
Потом она пошла за своей невольницей.
Рубиновая подвеска указывала ей дорогу в комнаты Лавенереса настолько же верно, насколько стоящее в зените солнце указывает полдень. Каждый, кому предъявляла Деана подвеску, низко кланялся и направлял девушку к соответствующим дверям.
С молодой невольницей, семенящей в нескольких шагах за ее спиной, она покинула Дом Женщин, прошла центральной частью дворца, называемого Садом Просящих, и через четверть часа добралась до Крыла Плача. В этой части здания Соловьи, наверное, имели собственный гарнизон, поскольку не успела Деана миновать и нескольких комнат, как уже насчитала не меньше тридцати воинов. Наверное, это свидетельствовало, что им еще доверяли.
При виде подвески первый же из одетых в желтое низко поклонился и на сносном
Соловей остановился перед неприметными дверьми, поклонился еще ниже и встал рядом. Ну да, он ведь не мог прерывать княжеских занятий в любое время дня и ночи.
Деана вошла без стука.
По глазам ее ударила роскошь: стены, украшенные перламутром и шелком, гигантские окна, паркет из темного дерева. А в центре – ложе, накрытое бледно-розовым стекающим на землю муслином. А еще – туалетный столик с большим зеркалом в раме с фарфоровыми цветами, коллекция ароматических масел на нем, разбросанные там и здесь тонкие батистовые кружева.
Деана охватила все это одним взглядом.
«Женская спальня, – решила она. – Я в женской спальне.
Должно быть, Соловей ошибся».
И в этот самый миг ложе ожило, балдахин разошелся в стороны, и в Деану ударила улыбка. Резкая, словно клинок
Варала кивнула ей, ласково ведя пальцами по лицу спящего мужчины.
– Ш-ш-ш. Он устал, – произнесла она на мягком меекхе, приложив к губам палец и не переставая улыбаться. – А он должен беречь силы.
Поправила одежды, кипу муслина цветом чуть глубже того, что окружал ложе.
– И что же такое важное тебя сюда привело?
Деана прикрыла глаза.
– Нет… – Деана дважды вздохнула, прогоняя из глаз цветные пятна. – Ничего, что не могло бы подождать.