Память всех слов

Все уже запланировано… Она не знала, кому принадлежал тот голос, что прозвучал в ее голове. Все было уже запланировано. Завтра состоится казнь. А потом новое Дитя Огня встанет во главе общей армии Камбехии и Коноверина и отправится гасить бунт. А затем два самых сильных княжества Юга, с Храмом Огня за спиной, напомнят всем, что старое название царства Даэльтр’эд должно зазвучать снова. Все во имя Агара Красного. Все, чему пытался противостоять Лавенерес, исполнится – вот только в десять раз хуже, чем опасался молодой князь.

А прошло всего-то тридцать дней с того времени, как она покинула дворец.

– Вижу, что на этот раз у них нет роли для пустынной львицы, – заметила Деана.

– Она исчезла. Ушла. А обещала…

– Не начинай. Он ранил меня. Воткнул отравленный кинжал в… – Она дотронулась до груди. – Ох, проклятие, зачем я тебе это объясняю? Что тебе до этого?

– Потому что я всего лишь княжеский слуга?

– Потому что ты ребенок. Сколько, собственно, тебе лет?

Он взглянул на нее со странным блеском в глазах.

– Меньше, чем нужно, – улыбнулся он пугающе печально. – И больше, чем мне хотелось бы. Я лишь княжеский погонщик слонов, его глаза…

Она вдруг поняла. Движением быстрым, словно удар пикирующей птицы, ухватила его за руку:

– Ты будешь там с ним? Как и те, кто остался при Лавенересе. Убьют тебя…

Его улыбка заморозила ей сердце:

– Не буду. Я отдал бы душу, чтобы быть, но он не прибудет на площадь на Маме Бо. Ему не позволят, поскольку это оказалось бы слишком символичным. А я… у меня другие обязанности. Я приносил присяги и обеты…

– Более важные, чем ты дал ему?

Деана не хотела, чтобы это прозвучало так: гневно, агрессивно, со скрытым обвинением. Он не ответил, подтянул колени к груди, спрятал лицо в ладонях.

Ох, перекладывать собственное чувство вины на других – так легко.

– Прошу прощения, – сказала она, не глядя на парня. – Ты знаешь… кто с ним будет?

Перед ними слепец снова напивался, игнорируя проливающих галоны крови бунтовщиков.

– Сухи… – шепот Самия едва пробивался сквозь какофонию, изображавшую настоящую музыку.

– Сухи?

Собственно, это было очевидным. Ни один владыка не примет на службу отравителя предыдущего князя, особенно если сперва приходится очищать трон от крови.

– Он должен сбежать… – проворчала она в пространство.

Парень вздрогнул:

– Не все выбирают бегство, Деана из иссарам, – сказал он на ее родном языке, и она снова почувствовала, как он вздрагивает. – Остались Овийя, возможно – Эвикиат.

– Только они? А…

Он взглянул так, что остаток сарказма застрял у нее в глотке.

– Те, кто сбежал, не могут выносить суждений?

– Да. Но там будет еще кое-кто, – сказал он неожиданно. – Еще один человек войдет с Лавенересом в Око. И умрет вместе с ним.

Глава 16

Первым чувством, которое вернулось к Альтсину, было обоняние. Душный, влажный и густой смрад подземелья, который невозможно перепутать ни с чем, наполнял его нос и полз ниже, царапая горло. Потом послышалось хлюпанье воды, медленная капель, словно из дырявого ведра. Он чувствовал… что стоит на коленях – нет, не стоит, хотя колени под ним подгибаются, потому что тело свисает на поднятых вверх и раскинутых в стороны руках.

Что…

Боль вспыхнула яростным сиянием, которое пронзило его от макушки до пят. Словно кто-то проткнул его навылет стеклянным обломком. Он крикнул, а темнота глухо чавкнула и поглотила его крик.

Минуту он бессильно висел, не открывая глаз, боясь даже вздохнуть поглубже. Болело ужасно. Должно быть, он провисел часы, а тело уступало пытке – напряженные мышцы и сухожилия, ладони, лишенные прилива крови, искривленные под неестественным углом суставы. Все ждало того момента, когда он попытается пошевельнуться.

Откуда-то пришла веселость; как он и сказал Аонэль, в последнее время его жизнь состояла из дыр в материи времени, кончающихся тем, что он приходил в себя в странных местах. И лишь одно было постоянным, всегда предшествовало этому… предшествовало… Что?

Темнота.

Сознание его висело на тонкой нитке над гигантской дырой, откуда голодными глазами таращилась на него паника. Он не помнил. Не помнил ничего с того момента, как… как…

Тянуться за воспоминаниями было похоже на попытку вырвать ноги из липкой грязи.

Они прибыли на мол в Северном порту. Он помнил, что Понкее-Лаа приветствовал их моросью, обычной в это время года, а портовый чиновник лишь взглянул на монашеские сутаны, на посох путешественника, обвязанный шнуром со свинцовой печатью Братьев Бесконечного Милосердия, и махнул на них рукой, сосредотачивая внимание на экипаже и товарах когга, которым они сюда доплыли. Корабли, приходящие из Амонерии, несли на борту серебро, янтарь, меха, ценное дерево – там был заработок, которого не ожидалось у пары братьев из нищенствующего ордена.

Пары.

Он не вернулся в город в одиночестве. Вернулся с…

Аонэль.