Памяти Пушкина

В 1832 году Надеждин видел падение таланта Пушкина и не признавал за ним прав на название русского народного поэта, так как «его народность ограничивалась тесным кругом наших гостиных, где русская богатая природа вылощена подражательностью до совершенного безличия и бездушия». Полевой, повторяя прежние свои похвалы Пушкину, разбирал его сочинения как вполне законченные и выразившие уже в 1833 году вид русской поэзии, не самобытной, а следственно, и не вполне народной. Критика Надеждина и Полевого, небольшие замечательные статьи Киреевского подготовили первое веское выражение новой исторической критики Белинского 1834 года «Литературные мечтания». Теперь Пушкин и его период литературной деятельности соединены были в целую цепь развития русской литературы от Тредиаковского и Ломоносова. Белинский и по смерти Пушкина возвращался с новой силой к первому своему историческому сопоставлению Пушкина с русскими писателями XVIII–XIX веков, завершившемуся капитальными разборами 1841–1842 годов. Вот что говорил Белинский в первой статье своей 1834 года, в «Молве»: «Пушкинский период был самым цветущим временем нашей словесности. Его надобно б было обозреть исторически и в хронологическом порядке… Можно сказать утвердительно, что тогда мы имели если не литературу, то, по крайней мере, призрак литературы; ибо тогда было в ней движение, жизнь и даже какая-то постепенность в развитии». Белинский примкнул к общему голосу критики 30-х годов, что «Пушкин 1834 года не то, что был Пушкин в 1829 г.». Оттого новый критик допускал шутя даже два новых периода после пушкинского, называя один из этих периодов «прозаическо-народным». Речь, конечно, идет о Гоголе, о котором в следующем же 1835 году Белинский написал большую статью под названием «О русской повести и повестях Гоголя», в которой указал в Гоголе – преемника Пушкину, нового главу поэтов. В маленькой статейке 1835 года о «Повестях» Пушкина Белинский сказал, что «они не художественные создания, а просто сказки и побасенки», и как бы советовал поэту приняться за исторический роман. Такой же «закат таланта» критик отметил в 1836 году по поводу четвертой части «Стихотворец» Александра Пушкина». Вообще при жизни Пушкина Белинский, говоря при удобном и неудобном случае о великом поэте, только и отмечал, что Пушкин уже пережил себя, что у него еще сохранилось «одно умение владеть языком и рифмою» (Сочинения Белинского, II, 5, 186 стр.). Вот приблизительно каковы были отзывы критики о Пушкине при его жизни.

Поэт при жизни много раз высказывал свое отношение к журнальным похвалам и порицаниям; но примиряющий беспристрастный взгляд выражен им в известном месте «Памятника» 1836 года:

Веленью Божию, о Муза, будь послушна:
Обиды не страшись, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.