Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства II — V века

Правители наши по своей необыкновенной щедрости назначили мне из государственной казны содержание в 600 000 сестерциев. Это отнюдь не означает уменьшения моих доходов, — ведь они неоднократно вознаграждали меня еще более щедро, — нет, те 300 000 сестерциев, которые я получал в качестве начальника императорского управления делами, они пожелали удвоить, чтобы в равной мере почтить мою, ныне частную, деятельность преподавателя. Это мое вознаграждение, поскольку оно для меня почетно, я с уважением принимаю и записываю в свой доход, но одновременно внесу его и в свой расход в пользу моей родины и буду отдавать его на восстановление здания школы, доколе это будет необходимо. Хотя обосновывать такое мое решение мне представляется излишним, но благосклонное внимание и напряженное ожидание, с которым меня слушаешь и ты, и все присутствующие, заставляет меня дать некоторые объяснения.

12. Я полагаю, что при получении какого-либо вознаграждения самым ценным является то, что нас признали достойными его получения, между тем как использование доходов на свои нужды — каким бы путем, хорошим или дурным, эти доходы ни были получены, — дело обыденное и несущественное; а вот заслужить честным путем значительное вознаграждение и при этом быть готовым от него отказаться, — это и значит получить настоящую прибыль. Ведь ни сирийский, ни индийский купец, ни торгаш с Делоса не стремятся к подобной поистине неоценимой награде, и лишь в руках немногих людей богатства свидетельствуют о внутренних достоинствах их владельцев. Подлинная ценность награды заключается именно в том, что никто не может подумать, будто мы добивались ее с целью наживы. Этого можно достичь только одним путем: то, что тебе дано, считать своим доходом, иметь возможность по своему усмотрению располагать полученным и — отказаться от него, чтобы принятием вознаграждения доказать свое усердие, а отказом от него — свое бескорыстие.

13. И если храбрейшие мужи, выступая на священных состязаниях, с величайшими трудностями и даже с опасностью для жизни добиваются венка и провозглашения своего имени, как победителя, то неужели я, которого наши великие правители своим собственным божественным словом и своим высочайшим посланием сочли достойным руководить обучением юношества, не сумею оценить этого выше, чем если бы мое имя возвестили глашатаи всего мира? Неужели не отнесусь к этому с большим уважением, чем к лавровому венку? Это послание, о высокочтимый муж, вот оно; так разреши же мне... Конечно, мне не следовало упоминать об этом, священном для меня послании, если мне не будет дозволено прочесть его вслух; ибо по прочтении его всем станет ясно, насколько законно мое горячее стремление посвятить свои усилия не только самим наукам, но и восстановлению храма и обиталища наук.

14. "Наши друзья галлы и их дети, находящиеся ныне в Августодуне и обучающиеся там наукам и искусствам, равно как и само юношество, радостно и единодушно приветствовавшее меня, Констанция Цезаря, при моем возвращении из Италии, вполне заслуживают, чтобы мы пожелали проявить заботу о их успехах. Какую же иную награду можем мы даровать им, кроме той, которую судьба не может ни подарить, ни отнять? Поэтому мы приняли, как наилучшее, решение поставить во главе школы, осиротевшей после смерти своего наставника, тебя, чье красноречие и чьи нравственные достоинства мы имели возможность оценить, когда ты управлял нашими делами. Поэтому, сохраняя за тобой все преимущества этой твоей должности, мы предлагаем тебе вернуться к преподаванию ораторского искусства в том городе, который, как тебе известно, мы намерены возродить в его прежней славе, и посвятить себя воспитанию юношества, побуждая его ревностно стремиться к достойной жизни. Не думай, что эти обязанности в чем-либо умаляют твое достоинство, заслуженное тобой на прежней должности, ведь всякая благородная деятельность не умаляет, а возвышает достоинство. Посему согласно нашей воле тебе будет выплачиваться из государственных средств содержание в размере 600 000 сестерциев, дабы ты понял, что наша благосклонность сумела оценить твои достоинства. Будь здоров, любезнейший нашему сердцу Евмений".