Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

Этот человек обладал поразительной силой убеждения, и никто не мог противостоять его доводам. Говорят, что эгинец Онесикрит[516] послал однажды в Афины Андросфена, одного из двух своих сыновей, и тот, послушав Диогена, там и остался. Отец послал за ним старшего сына, вышеупомянутого Филиска, но Филиск точно так же не в силах был вернуться. (76) На третий раз приехал сам отец, но и он остался вместе с сыновьями заниматься философией. Таковы были чары диогеновой речи.

Слушателями Диогена были и Фокион, прозванный Честным, и Стильпон мегарский[517], и многие другие политики. Говорят, что он умер почти девяноста лет отроду. О его смерти существуют различные рассказы. Одни говорят, что он съел сырого осьминога, заболел холерой и умер, другие — что он задержал себе дыхание; среди последних — Керкид из Мегалополя[518], который так говорит в мелиямбах:

Не таков был мудрец из Синопа,
С палкой, в двойном плаще, под открытым небом живущий:
(77) Принял он смерть, закусив себе губы зубами
(И задержавши дыхание). Был он поистине
Отпрыском Зевса[519]

и псом небожителей.

Другие говорят, что когда он хотел разделить осьминога между собаками, они искусали ему мышцы ног, и от этого он умер. А рассказ о том, что он задержал дыхание, это, по словам Антисфена[520] в "Преемствах", домысел его учеников: Диоген жил в это время в Крании — так назывался гимнасий поблизости от Коринфа; однажды, явившись к нему как обычно, ученики увидели, что он лежит, закутавшись в плащ, и подумали, что он опит, — вообще же он не страдал сонливостью; а когда откинули плащ, то увидели, что он уже не дышит, и подумали, что он сделал это умышленно, чтобы незаметно уйти из жизни.

(78) Между учениками, говорят, разгорелся спор, кому его хоронить, и дело даже дошло до драки; но вмешались родители и старейшины и указали похоронить Диогена возле ворот, ведущих к Истму. На его могиле поставили столб, а на столбе — собаку из паросского камня. Впоследствии сограждане Диогена также почтили его медными изображениями, написав на них так:

Пусть состарится медь под властью времени — все же
Переживет века слава твоя, Диоген:
Ты нас учил, как жить, довольствуясь тем, что имеешь,
Ты указал нам путь, легче которого нет.

(79) А вот моя эпиграмма[521]:

Диоген, какая доля увела тебя от нас
В дом Аида? — Злой собаки поразил меня укус.

Некоторые рассказывают, что умирая, он приказал оставить свое тело без погребения, чтобы оно стало добычей зверей, или же сбросить в канаву и лишь слегка присыпать песком; а по другим рассказам — бросить его в Илисс, чтобы он принес пользу своим братьям[522]. Деметрий в "Соименниках" сообщает, что Александр в Вавилоне и Диоген в Коринфе скончались в один и тог же день. Он был уже стариком в 113-ю олимпиаду[523].

(80) Ему приписываются следующие сочинения: диалоги "Кефалион", "Ихтий", "Галка", "Леопард", "Афинский народ". "Государство", "Наука нравственности", "О богатстве", "О любви", "Феодор", "Гипсий", "Аристарх", "О смерти"; послания; семь трагедий: "Елена", "Фиест", "Геракл", "Ахилл", "Медея", "Хрисипп", "Эдип". Однако Сосикрат в первой книге "Преемств" и Сатир[524] в IV книге "Жизнеописаний" говорят, что все это Диогену не принадлежит, а трагедийки, по словам Сатира, написаны Филиском из Эгины, учеником Диогена. Сотион в седьмой книге говорит, что Диоген написал только следующие сочинения: "О добродетели", "О благе", "О любви", "Нищий", "Толмей", "Леопард", "Кассандр", "Кефалион", "Филиск", "Аристарх", "Сисиф", "Ганимед", "Притчи", "Послания".

(81) Диогенов было пять: первый — физик из Аполлонии, сочинение которого начиналось так: "Приступая к какой бы то ни было речи, следует, как мне кажется, взять за основу нечто бесспорное"; второй — сикионец, который писал о Пелопоннесе; третий — тот, о котором шла речь; четвертый-стоик, родом из Селевкии, которого называют также вавилонянином, потому что Селевкия находится недалеко от Вавилона; пятый — из Тарса, писавший о вопросах поэтики, которые он пытался разрешить. О философе Афинодор[525] в восьмой книге "Прогулок" сообщает, что он всегда казался блестящим, благодаря притираниям.

ФИЛОСТРАТ