Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

Флавий Филострат (Филострат II) — самый известный представитель знаменитой семьи Филостратов, где традиции писательского труда передавались из рода в род на протяжении почти целого столетия (II-III вв. н. э.). Творчество Флавия Филострата падает на первую половину III в. н. э. Ему приписывается философский роман "Жизнь Аполлония Тианского", сборник писем, жизнеописания софистов и некоторые другие сочинения. "Жизнеописания софистов" — первый в греческой литературе сборник, освещающий историю софистики на материале биографий главных носителей софистической образованности от V в. до н. э. до II в. н. э. В эллинистическую эпоху наметились два пути в развитии биографического жанра: 1) линия перипатетиков, которые стремились давать в биографии этическую картину личности, воссоздавать нравственный облик героя в рассказах о его поступках; 2) линия александрийских филологов, которые предпосылали своим изданиям текстов биографии авторов, оценивающие их литературное достоинство. В русле этого филологического направления составлены филостратовские жизнеописания софистов. Филострат старается смягчить сухую ученость александрийцев, он вводит в свои биографии апофтегмы, цитаты, письма, пропускает хронологические указания. Жизнеописания древних софистов (от Горгия до Эсхина, I, 9-18) скомпилированы из платоновских диалогов, Ксенофонта, биографий десяти ораторов и Диогена Лаэртского ("Протагор"). В биографиях знаменитостей новой софистики ощущается влияние установившейся для этого жанра схемы, которая предстает в разных вариантах (происхождение софиста, учитель, у которого он учился, характер его речей, его нрав, место его жительства и т. п.).

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ СОФИСТОВ

ВВЕДЕНИЕ

I. На древнюю софистику следует смотреть как на философствующую риторику. Ведь рассуждает она о том же, о чем и философы, но если эти последние, ловко задавая вопросы и обнаруживая мельчайшие черты исследуемого, утверждают, что все еще не достигли знания, то древний софист о том же самом говорит как знаток. Речи его начинаются со слов: "Я знаю", "Я полагаю", "Я давно понял" и "Для человека нет ничего достоверного".

Введение подобного рода заставляет в самом начале речи почувствовать превосходство, самоуверенность и ясное понимание сути дела. Прием философов напоминает человеческое предсказывание, которое установили египтяне, халдеи, а еще раньше них индусы, с помощью тысяч звезд искавшие познать действительность, манера же софистов соответствует вещанию (2) божества и оракула. Ведь и от Аполлона Пифийского можно услышать: "Знаю я песчинок число и моря размеры", а также: "Зевс широко гремящий Тритониде[526] дает деревянную стену" или: "Матери убийцы — Нерон, Орест и Алкмеон" и многое, похожее на речь софиста.

(3) Занимаясь философскими темами, древняя софистика сильно расширила их. Ведь рассуждала она о мужестве, рассуждала о справедливости, о героях, о богах, о том, как устроен видимый мир. Последующая же софистика, которую надо называть не новой, потому что она древняя, а скорее второй, высказывала мнения и о бедных, и о богатых, и о знатных, и о тираннах, и об известных событиях, вошедших в историю. Начало более древнему направлению положил леонтинец Горгий в Фессалии, второму — Эсхин[527], сын Атромета, который после того, как был лишен афинского гражданства, жил на Родосе и в Карии; ученики Эсхина вели дела по правилам искусства, ученики же Горгия полагались на свое усмотрение.

(4) Про речи, произносимые без подготовки, одни говорят, что у истоков этого потока стоит Перикл, за что Перикл и был признан великим оратором, другие называют Пифона Византийского[528], которому среди афинян один только Демосфен не уступал, как он выражается, в смелости и силе слова, третьи приписывают это открытие Эсхину, потому что, приплыв с Родоса к карийцу Мавзолу[529], он обрадовал его импровизированной речью.

Мне лично кажется, что больше всех импровизировал Эсхин, когда бьивал послом или отдавал отчет о посольстве, когда выступал на защите или перед народом, но оставил он после себя только то, что было заранее сочинено, чтобы не оказаться намного хуже Демосфена с его обдуманными речами; начал же импровизировать Горгий (это он, войдя в афинский театр, осмелился сказать: "Задавайте вопросы" и таким образом первый пошел на этот риск, хвастаясь, надо думать, что все знает, что обо всем сможет говорить, если ему будет предоставлено время), а такая мысль появилась у Горгия по следующей причине. Продиком Кеосским[530] написан хороший рассказ, как доблесть и порок подходят к Гераклу в образе женщин; одна из них наряжена в замысловатые украшения, другая одета как попало, и юноше Гераклу первая предлагает праздность и негу, вторая — лохмотья и труды. Присоединив к рассказу длинный конец, Продик за плату рассказывал это, обходя города и услаждая их подобно Орфею и Фамиру[531]; высоко чтили его фиванцы, больше же всех лакедемоняне за то, что поучения его были полезны юношам.