Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

(III 21-85)

Много в ту пору Пелид сгубил людей злополучных:

Кровью была залита земля плодородная; трупы
Ксанфа теченье и бег Симоента собой запрудили.
Гнал пред собою троянцев Ахилл, их преследуя в бегстве
Вплоть до стены городской: охватил их ужас смертельный.
Верно б он, всех изрубив, к городским воротам пробился,
С петель сорвал их, свалил, разломал замки и засовы,
Мощным напором своим данайцам открыл бы дорогу
В крепость Приама, огнем спалил бы он город богатый,
30 Если бы Феб-повелитель не вспыхнул гневом жестоким,
Видя несметные толпы бойцов, сраженных Ахиллом.
Он, как зверь разъяренный, низринулся с высей Олимпа,
Лук свой неся за плечами и стрелы, несущие гибель,
Прямо к Пелиду рванулся навстречу и встал неподвижно;
С громом ударился лук об колчан и вспыхнули очи
Страшным огнем, и земля под ногою его задрожала.
Голосом грозным вскричал Аполлон и велел, чтоб немедля
Вспять обратился Ахилл, убоявшись божественной кары;
Феб от троянцев хотел отвратить неизбежную гибель:
40 "Стой, не преследуй бегущих, Пелид! Тебе не пристало
Тех, кто уже побежден, предавать безжалостным Керам;
Как бы тебе не пришлось изведать гнев олимпийцев!"
Так он воскликнул; но голос бессмертный не тронул Ахилла,
Над головою его беспощадные Керы кружились.
Бога веленье презрев, он громким кликом ответил:
"Разве не знаешь ты, Феб, я могу и с богами сразиться?
Что ж ты препятствуешь мне отомстить надменным троянцам?
Ты ведь однажды уже из рук моих вырвал победу
В день, когда Гектора ты от смерти спас неизбежной[29].
50 Как ликовали тогда, за стеной укрывшись, троянцы!
Нынче ж — отсюда уйди! Возвращайся в жилище блаженных,
Или тебя поражу я, хотя ты — и бог, и бессмертен!"
Феба минуя, Ахилл за троянцами снова погнался;
В страхе бежали они, к стенам приближаясь, и многих
В бегстве Ахилл поразил. Но, душой жестоко разгневан,
Феб, сам с собой говоря, промолвил слово такое:
"Ах, как безумствует он! Но теперь от гибели черной
Даже Кронид не избавит его, и никто не поможет,
Если кощунствует он и с богами выходит на битву!"
Взмыл он орлом в вышину и скрылся за темною тучей,
С выси воздушной он ранил Ахилла стрелой смертоносной
Прямо в пяту. И от боли жестокой могучее сердце
Дрогнуло. На́ землю рухнул Ахилл; так мощная башня
В бурную ночь, низвергаясь от силы подземных ударов,
Рушится вдруг и, гудя, сотрясаются недра земные.
Так же земля задрожала, когда Эакид был повержен.
Он ухватился рукой за стрелу, принесшую гибель.
"Кто же тайком поразил меня смертоносной стрелою?
Выйдет пускай мне навстречу, лицо свое пусть мне покажет!
70 Черною кровью его я омою и в самое сердце
Крепким ударю копьем — пусть сойдет он под своды Аида!
Острым мечом поразить меня в открытом сраженье,
Знаю, никто бы не мог из смертных бойцов и героев,
Если бы даже носил он в груди бесстрашное сердце,
Страха в душе бы не знал и крепче был кованой меди.
Тот, кто труслив, лишь тайком на того, кто сильней, нападет.
Пусть же он выйдет на бой! Пусть это — один из бессмертных,
Тех, что данайцам враждебны. Да, чую всезнающим сердцем, —
Сам Аполлон в этих тучах скрывается в мраке угрюмом.
80 Слышал давно я уже предсказанье от матери милой[30]:
Феба стрелою сраженный, погибну я жалкою смертью
Здесь, возле Скейских ворот[31], и слова ее не были ложны".
Это промолвив, он смолк, и своею рукою суровой
Разом из раны глубокой стрелу смертоносную вырвал.
Хлынули крови потоки и тьма его очи покрыла.