Читаем Памятники византийской литературы IV-IX веков полностью

Источник знания[451]

Отрывки из «Философских глав»

Глава I. О знании

Ничего нет дороже знания, ибо знание есть свет разумной души; напротив, незнание — тьма. Подобно тому, как отсутствие света есть тьма, так и отсутствие знания есть тьма разума. Ибо незнание свойственно существам неразумным, а знание — разумным. Поэтому всякий, кто от природы способен к приобретению знания и к пониманию, но не приобрел его, тот, хотя от природы и разумен, но из-за нерадивости и душевной слабости хуже существ неразумных. Под знанием я разумею истинное знание сущего, ибо любое знание касается сущего.

Ложное знание, будучи как бы знанием не сущего, — скорее незнание, нежели знание. Ибо ложь есть не что иное, как не сущее. А так как мы живем не одной душою, но душа наша сокрыта плотью, словно завесою, и имеет нечто вроде ока — видящий и познающий ум, воспринимающий знание и понимание сущего, то душа имеет знание и понимание не сама по себе, а ей необходим для этого наставник; приступим же к неотложному наставнику-истине[452].

Глава II. Какова цель этого сочинения?

В силу того, что всякий, без цели принимающийся за дело, словно во тьме блуждает, и так как работающий без цели нищенствует во всем, мы прежде всего скажем о поставленной нами в этом сочинении цели, чтобы содержание его легче усваивалось. Итак, цель наша заключается в том, чтобы, начав с философии, кратко предначертать в настоящей книге по возможности всякого рода знания. Поэтому назовем ее «Источник знания». Следовательно, я ничего не скажу своего: я только изложу все вместе собранным то, что порознь говорили божественные и мудрые мужи. Итак, прежде всего лучше доподлинно узнать, что есть философия.

Глава III. О философии

Философия есть знание сущего как такового, т. е. знание природы сущего. Иными словами, философия есть знание божественных и человеческих вещей, т. е. и видимых и невидимых. В то же время философия есть забота о смерти, как произвольной, так и естественной. Ибо жизнь бывает двух видов: естественная, которой мы живем, и произвольная, через которую мы страстно привязываемся к настоящей жизни. Двух видов бывает и смерть: естественная, когда душа отделяется от тела, и произвольная, когда мы, пренебрегая настоящей жизнью, стремимся к будущей. С другой стороны, философия есть уподоблению богу. Уподобляемся же мы богу через мудрость, т. е. через истинное знание добра, а также через справедливость, которая есть равное воздаяние и нелицеприятное суждение; и, наконец, через святость, которая выше справедливости, т. е. через добро как благодеяние обидчикам.

Философия есть искусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всякого искусства. Ведь при ее посредстве изобретено всякое искусство и всякая наука; искусство, по мнению некоторых, кое в чем погрешает; наука же не погрешает ни в чем, и одна философия безгрешна. По мнению других, искусство есть то, что осуществляется посредством рук; наука же — всякое умственное искусство: грамматика, риторика и тому подобное. Кроме того, философия есть любовь к мудрости; истинная же мудрость есть бог; поэтому любовь к богу есть истинная философия[453].

Философия разделяется на теоретическую и практическую; теоретическая — на богословие, физиологию и математику; практическая — на этику, экономику, политику.

Теоретическая философия украшает знание. При этом богословию свойственно рассматривать бестелесное и невещественное: прежде всего — бога, поистине невещественного, затем ангелов и души. Физиология есть знание вещественного и непосредственно нам доступного, т. е. животных, растений, камней и тому подобного. Математика есть знание того, что само по себе бестелесно, но что тем не менее можно наблюдать в телах: я имею в виду числа и гармонию звуков, а кроме того, — фигуры и движение светил; при этом рассмотрение чисел составляет науку арифметику, рассмотрение звуков — музыку, фигур — геометрию, светил — астрономию. Все это занимает среднее место между вещами телесными и бестелесными. Действительно, число само по себе бестелесно, но рассматривается по отношению к веществу, например: к хлебу, вину или чему-либо подобному.

Практическая философия касается добродетелей, так как упорядочивает нравы и учит, какой вести образ жизни; при этом, если она предлагает законы одному человеку, то называется этикой; если целому хозяйству — экономикой; если городам и странам — политикой.

Некоторые пытались устранить философию, говоря, что нет ни ее, ни какого-либо знания, или понимания. Таких мы спросим: почему вы говорите, что нет философии, знания, понимания? Потому, что вы это знаете и понимаете, или потому, что не знаете и не понимаете? Если потому, что понимаете — то вот вам знание и понимание; а если потому, что не знаете, — никто вам не поверит, ибо вы рассуждаете о предмете, не познав его…

Глава V. О звуке

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917–1920. Огненные годы Русского Севера
1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Книга «1917–1920. Огненные годы Русского Севера» посвящена истории революции и Гражданской войны на Русском Севере, исследованной советскими и большинством современных российских историков несколько односторонне. Автор излагает хронику событий, военных действий, изучает роль английских, американских и французских войск, поведение разных слоев населения: рабочих, крестьян, буржуазии и интеллигенции в период Гражданской войны на Севере; а также весь комплекс российско-финляндских противоречий, имевших большое значение в Гражданской войне на Севере России. В книге используются многочисленные архивные источники, в том числе никогда ранее не изученные материалы архива Министерства иностранных дел Франции. Автор предлагает ответы на вопрос, почему демократические правительства Северной области не смогли осуществить третий путь в Гражданской войне.Эта работа является продолжением книги «Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 года на Волге» (Санкт-Петербург, 2015).В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Леонид Григорьевич Прайсман

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука / Биографии и Мемуары
Медвежатник
Медвежатник

Алая роза и записка с пожеланием удачного сыска — вот и все, что извлекают из очередного взломанного сейфа московские сыщики. Медвежатник дерзок, изобретателен и неуловим. Генерал Аристов — сам сыщик от бога — пустил по его следу своих лучших агентов. Но взломщик легко уходит из хитроумных ловушек и продолжает «щелкать» сейфы как орешки. Наконец удача улабнулась сыщикам: арестована и помещена в тюрьму возлюбленная и сообщница медвежатника. Генерал понимает, что в конце концов тюрьма — это огромный сейф. Вот здесь и будут ждать взломщика его люди.

Евгений Евгеньевич Сухов , Евгений Николаевич Кукаркин , Евгений Сухов , Елена Михайловна Шевченко , Мария Станиславовна Пастухова , Николай Николаевич Шпанов

Приключения / Боевик / Детективы / Классический детектив / Криминальный детектив / История / Боевики