Памятники византийской литературы IV-IX веков

9. Олимпиаде

Вижу я, как по дорогам, на стоянках и в городах целыми селами мужчины и женщины с плачем тянутся взглянуть на нас, и представляю в это время, что делается там, у вас. Если они, теперь впервые увидав нас, настолько пали духом, что не могут успокоиться, и на наши просьбы, увещания и мольбы льют потоки еще более горючих слез, то там, у вас, буря еще сильней, конечно. Но чем сильней бушует буря, тем больше сулит она наград тем, кто до конца перенесет ее, как переносите вы сейчас мужественно и за все благодаря. Ведь если дует сильный ветер, а кормчие совсем распустят паруса, то они опрокинут корабль, когда же правят им, как должно, не преступая меры, то опасности для плавания нет. Зная это, госпожа моя боголюбезнейшая, не давай над собой власти отчаянию, но обуздай волнение рассудком. Ты способна сделать это, и силе волн не превозмочь твоего искусства. И поведай нам это в письмах, чтобы и на чужой земле нас тешила мысль, что ты снесла печаль с достоинством, благоразумно. Это письмо написал я твоей честности, когда был уже около Кесарии.

48. Аравию

Знаю твою любовь, знаю твою пламенную преданность, чистую, искреннюю, неизменную, знаю, что ее не омрачат ни житейские тревоги, ни заботы, ни превратности, ни время, ни расстояние. Поэтому-то и жажду постоянно письма от твоего благородства с благою вестью о том, что ты здоров. Если и укоряем тебя, то это не укор в беспечности, а страстное желание иметь побольше твоих писем. Зная это, господин мой честнейший и благороднейший, окажи нам эту милость, легкую и нетрудную для тебя, для нас же радостную в нашем одиночестве.

63. Транквиллину

Все побеждается силой времени и отходит, дряхлея и старясь: и красота тела, и великолепие зданий, и луга, и сады, и все, что есть на земле. Только любовь не тронута этой порчей: не разрушается она от времени, не прерывается даже смертью. И мы, давно уже разлученные с твоим степенством, бережем ее силу, словами — сейчас, мыслью же всегда. Потому постоянно шлем письма твоему благоговению. Нам очень хочется узнать, каково твое здоровье, ты ведь знаешь, как оно нам дорого. Если станет возможным и легко представится случай, с кем послать письмо, то поступи, как подобает тебе, дай нам знать об этом. О нашей же жизни в Армении и Фракии расскажет твоей искренней и теплой любви податель сего письма.

64. Епископу Кириаку

Господин наш Сопатр, префект Армении, той самой Армении, где мы теперь заперты, правил Арменией как отец, нас же пестовал больше, чем отец. Я всеми силами ищу, как бы воздать ему ответную благодарность и, думается мне, нашел лучший путь к этому. Ты, неутомимый в своих заботах о нас, поможешь нам выполнить это. Как и каким образом? Вот каким: у него есть сын, и он уже долгое время обучается наукам там, у вас. Если ты с обычной для тебя готовностью и любовью примешь его и дашь насладиться чем-либо полезным, то мы получим все, что нам надо. Поступи так и введи его в круг людей сановных, известных тебе, которые заставят его полюбить чужую сторону больше, чем родную. Этим ты обрадуешь и его, обрадуешь и меня, обрадуешь и себя, услужив через сына человеку доброму, человеколюбивому, пристанищу всех бедных.

47. Намее[156]

Зачем ты ищешь кругом оправданий и просишь простить тебе то, за что мы присуждаем тебе венец и трубим твое имя, принимая твое письмо и коря тебя за медлительность. Если ты думаешь, что писать нам великая дерзость, то оставь эту мысль и готовься оправдываться в медлительности, придумывай защитительное слово. Чем больше станешь ты говорить, что и без нас любовь твоя к нам так же искренна, как была и при нас, ты тем только отягчишь свою вину. Если бы ты была из тех, кто просто расположен к нам, то твое долгое молчание не удивило бы нас. Ты же говоришь, что любишь нас так горячо и искренне, что готова пуститься в долгий путь, не страшась нападений разбойников, и только немощь удерживает тебя. Теперь для тебя осталась лишь одна возможность оправдаться: слать нам тучи писем, чтобы они оказались в силах ослабить вину столь долгого молчания. Поступи так, и мы простим все. Ибо даже это запоздалое письмо, которое дышало такою любовью, уплатило долг за прошлое. Другие письма, однако, пусть не подражают его медлительности. Оно сможет доказать, что запоздало не из-за лености, а из-за пустого страха лишь тогда, когда остальные последуют за ним быстро, без перерывов.

Синесий (370 г. — около 413 г.)

Синесий родился в Кирене, древней дорийской колонии (в Ливии), и принадлежал к местной аристократии, считавшей себя чистыми «дорийцами». Семья Синесия была довольно состоятельна, имела земельные владения и продолжала придерживаться языческого культа. Синесий еще в юности заинтересовался философией и отправился со своим братом Евоптием в Александрию, где стал учеником знаменитой Ипатии, преклонение перед которой он сохранил до конца жизни. До ее страшной гибели в 415 г. он, по-видимому, не дожил.