Памятники византийской литературы IV-IX веков

Я тоже, когда в первый раз поднялся на эту гору, желая побеседовать с Зеноном, увидел его с кувшинами в руках. Потом я спросил, где обиталище удивительного Зенона. Он же ответствовал, что ему вовсе неведом монах с таким именем. Но я последовал за ним, догадавшись, что это он и есть, по той скромности, какая звучали в словах его. Войдя в жилище, увидел я постель, сделанную из соломы, и еще какую-то подстилку, разостланную на камнях, чтобы удобнее было сидеть на них. Долго мы беседовали о любомудрии (я спрашивал его, а он объяснял мне то, на что я искал ответ). Наконец, мне пора было возвращаться домой, и стал я просить Зенона дать мне напутственное благословение. Он же не соглашался, говоря, что по закону я должен совершить молитву; себя называл он мирянином, а меня — воином[191]. В самом деле, в то время я читал священное Писание благочестивому народу. Когда же я сослался на свою молодость и незрелый возраст — ведь борода моя только начинала пробиваться — и поклялся не приходить к нему в другой раз, если даже меня станут принуждать к этому, то Зенон, с трудом уступив, наконец, моей мольбе, попросил за меня у бога заступничества; необходимость такого заступничества он объяснял пространно, говоря, что поступает так ради любви и послушания. И я внимал его молитве, подойдя к нему ближе.

Кто смог бы достойно выразить восхищение столь скромным старцем, достигшим таких высот любомудрия! (Ведь сорок лет провел он в непрерывном подвижничестве). Какую следовало бы воздать хвалу, соразмерную величию сего подвига? Ведь при таком богатстве добродетели Зенон, словно пребывая в крайней бедности, ходил по воскресным дням с простыми людьми во святой храм и внимал речам божественным, слушал наставников, причащался таинственной трапезы. Возвращался он в свое необычное пристанище, в котором ни замка не вешал, ни сторожа не оставлял, ибо было оно недоступно злодеям, нечего было у него красть, кроме той единственной подстилки. Взяв у сотоварищей одну книгу, Зенон прочитывал ее всю; потом возвращал ее сначала и тогда только брал другую. И хотя дверь его хижины не запиралась, даже засовом он не пользовался, хранила его благодать свыше. Это ясно показывает такой случай: однажды ночью отряд исавров занял крепость, а на рассвете этот отряд подошел к самому подножью горы. Воины жестоко расправлялись со многими мужами и женами, вступившими на стезю подвижнической жизни. И тогда этот святой муж, видя погибель других, помрачил своей молитвою очи убийц; проходя мимо его двери, они не заметили входа. Зенон рассказывал, призывая в свидетели истину, что ясно видел, как трое юношей гнали мимо весь отряд, — так явил бог Зенону особую благодать свою.

Сказанного достаточно, чтобы уяснить, как жил этот святой муж, и какую благодать принял он от бога. Но все же к этому необходимо добавить следующее: сильно мучился и терзался Зенон оттого, что его имущество остается нетронутым, что оно не распродано и не роздано согласно закону евангельскому. А причиной тому был незрелый возраст сыновей его брата; ведь в то время, когда они сообща владели имуществом и деньгами, Зенон сам не хотел отправляться в родной дом ради раздела; продать же другому часть своего состояния он боялся, как бы покупатели не обманули племянников и не возвели бы этим порицание на него. Не зная, как поступить, Зенон отложил продажу на длительный срок, после чего продал все кому-то из своих знакомых, большую часть раздав уже. Но застигнутый в это время болезнью, вынужден был спросить совета, что делать с оставшейся частью имущества. И вот он послал за проедром[192] города — это был славный Александр, краса благочестия, образец добродетели, совершенное олицетворение любомудрия.

«Подойди сюда, моя светлая головушка, — сказал Зенон, — и распорядись как можно лучше вот этими деньгами, раздели их согласно божьему велению, как если бы ты собирался держать ответ пред самим небесным судиею. Ведь одну часть я сам роздал своими руками, — так, как мне казалось лучше всего. Подобным же образом я хотел распорядиться и остальной частью; но поскольку мне дано повеление уйти из этой жизни, я назначаю тебя распорядителем этих денег, ибо ты — первосвященник и ведешь образ жизни, достойный своего святительского сана».

Так передал Зенон имущество, словно божьему казначею. Сам же пожил еще немного и ушел из жизни, как подобает уходить с ристалища какому-нибудь победителю на олимпийских состязаниях, получив похвалу не только от людей, но и от ангелов. Я же прошу этого человека стать моим заступником пред господом и перейду далее к следующему повествованию.

XXIX. Марина и Кира

Поведав о жизни мужей благочестивейших, я полагаю полезным напомнить и о женах, которые ничуть не меньше, если не больше, соревновались в подвижничестве. Ведь они достойны даже большей похвалы, будучи по природе своей слабее, но являя пред мужами такое же рвение избавить род свой от позора прародительского.