Напомню я сейчас о Марине и Кире, которые своими подвигами терпения превзошли всех других жен. Родились они в Беррое[193]
; род их был знаменит на родине, и воспитание получили они соответствующее происхождению. Но презрев все это, возлюбили они одно небольшое местечко не доходя до города, где и поселились, завалив доступ к себе каменьями и глиною. Когда же их прислужницы захотели жить вместе с ними, то Марина и Кира, построив небольшую хижину за той оградой, велели им в ней поселиться. Сквозь небольшое какое-то оконце наблюдают за их образом жизни, нередко побуждают их к молитве и зажигают в них любовь к богу. Сами же, не имея ни дома, ни шалаша, живут под открытым небом. Вместо двери устроено у них нечто вроде окна: через него они и пищу принимают необходимую, и с приходящими к ним женами беседуют. Для такого общения определен особый день — день пятидесятницы[194], так как все остальное время Марина и Кира проводят дни свои в молчании. А с приходящими беседует одна Марина; голоса другой никто и никогда не слыхал.Носят они на себе вериги, и ноша эта столь тяжела, что Кира, будучи телом послабее, сгибается до земли и не может выпрямиться. Верхнее платье их длинно, поэтому сзади оно волочится по земле и совершенно скрывает ноги, а спереди спускается до самого пояса, полностью покрывая лицо, шею, грудь и руки. Я часто их видел, пройдя через ту дверь, ибо они позволяли отворять ее предо мною из уважения к священническому сану. Потому-то я и увидел тот косяк железа, что был не вподъем даже дородному мужу; после многих неотступных просьб моих я смог тогда избавить Марину и Киру от вериг; но когда я ушел, они вновь возложили их на свои привычные члены: на шею цепь, на поясницу пояс, а к рукам и ногам то, что для них предназначалось. И так живут они не пять, десять или хотя бы пятнадцать лет, но целых сорок два года. И несмотря на то, что столь долгое время пребывают Марина и Кира в подвижничестве, они с радостью обливаются по́том, будто только недавно приняли на себя подвижничество. Созерцая красоту жениха небесного, они весьма легко и охотно несут тяготы пути своего и стремятся достичь высшего предела подвижничества, видя за тем пределом того, кого они любят и кто показывает им венок победы. Ради этого переносят они и дождь, и снег, и зной солнечный; и не печалятся, не сетуют, но обретают радость в том, что иному представляется тягостным.
Подражая посту божественного Моисея, Марина и Кира трижды по стольку же времени постились и по прошествии сорока дней испробовали пищи немного. Трижды подражали они воздержанию от пищи божественного Даниила: в течение двадцати одного дня постились и только после этого дали своей плоти пропитание.
Пожелав однажды посмотреть святые места, где спаситель Христос принял страдания, Марина и Кира отправились в Элию[195]
; в течение восьми дней не вкушали они никакой пищи, а дошедши до того града и окончив поклонение, подкрепились и снова в путь отправились, и не ели, пока не завершили его; длина же пути была не менее двадцати стадий. А возжаждав посмотреть храм Феоклы Победоносицы, что находится в Исаврии, дабы еще более возгореться огнем благодати божией, — как ушли, так и пришли, ни разу не вкусив пищи: столь сильно пылал в них огонь божественный, столь пламенной была любовь их к жениху небесному. Таким житием своим украсили Марина и Кира род женский, явив всем остальным как бы образцы для подражания, и господь увенчает их победными венцами. Я же, показав, какая от этого польза, и получив благословение, перейду к следующему повествованию.Императрица Евдокия (Афинаида)
(конец IV начало V в. — 460 г.)
Об императрице Евдокии, жене Феодосия II, говорят многие византийские историки — ее современники Сократ и Созомен — и более поздние — Малала, Евагрий, Фотий, Цец и др. Ее необычайная судьба постепенно описывалась все более подробно и дала почву для создания романтической истории, объясняющей ее возвышение до сана императрицы, ее ссылку и смерть в Иерусалиме.