Пан (пер. Химона)

Я возвращаюсь къ себ въ комнату, сажусь, бру ружье и заряжаю его, несмотря на глухую ночь. Въ полночь я поднимаюсь по лсенк и начинаю подслушивать у двери Глана. Я слышу Маггіэ, я слышу, что ей хорошо съ Гланомъ, и я опять спускаюсь. Въ часъ я опять поднимаюсь, все тихо. Я дожидаюсь у дверей, когда они проснутся; три, четыре часа, они проснулись въ пять.

Хорошо, подумалъ я. И я ни о чемъ другомъ не думалъ, какъ только о томъ, что они проснулись и что это хорошо.

Но вскор посл этого донесся до меня шумъ и суетня внизу въ хижин, изъ комнаты моей хозяйки, и я долженъ былъ поспшно спуститься, чтобы не быть застигнутымъ врасплохъ.

Гланъ и Маггіэ, очевидно, простились, и я могъ бы еще подслушивать, но мн нужно было уходить. Въ сняхъ я говорю самому себ: Посмотри, вотъ здсь она прошла, она коснулась рукой твоей двери, но она не открыла этой двери, она поднялась по лсенк, вотъ и лсенка, она прошла по этимъ четыремъ ступенькамъ. Постель моя стояла не тронутой, я и теперь не легъ, я слъ у окна и началъ ощупывать свое ружье. Сердце не билось, а дрожало. Полчаса спустя я опять слышу шаги Маггіэ по лсенк. Я прислоняюсь къ окну и вижу, какъ она выходитъ изъ хижины. На ней была маленькая короткая бумажная юбченка, не доходившая ей даже до колнъ, а на плечахъ у нея былъ шерстяной платокъ, взятый у Глана. Въ общемъ она была почти совсмъ голая, а маленькая шерстяная юбочка была очень измята. Она шла медленно по своему обыкновенію и даже не взглянула на мое окно. Затмъ она исчезла, повернувъ за хижину.

Скоро посл этого Гланъ спустился внизъ, съ ружьемъ подъ мышкой, готовый къ охот. Онъ былъ мраченъ и не поклонился. Онъ разодлся и приложилъ необыкновенное стараніе къ своему туалету. — Онъ нарядился, какъ женихъ, — подумалъ я.

Я тотчасъ же одлся и пошелъ за нимъ, мы оба молчали. Первыхъ двухъ птуховъ, которыхъ мы подстрлили, мы безжалостно разорвали на клочки, такъ какъ мы стрляли изъ винтовокъ, но мы зажарили ихъ подъ деревомъ, какъ смогли, и молча съли ихъ.

Такъ прошло время до 12 часовъ.

Гланъ крикнулъ мн:

— Вы уврены въ томъ, что зарядили ружье. Мы можемъ напасть на что-нибудь неожиданное. Зарядите на всякій случай.

— Я зарядилъ, — отвтилъ я ему.

Тогда онъ исчезъ на мгновеніе за кустомъ.

Какое это было бы счастье для меня подстрлитъ его, подстрлить его, какъ собаку. Это не къ спху, пустъ радуется, думая объ этомъ; онъ прекрасно понималъ, что у меня было на ум, вотъ почему онъ и спросилъ, зарядилъ ли я ружье. Даже на сегодня онъ не могъ преодолть своего чванства, онъ принарядился и надлъ чистую сорочку; его лицо выражало безконечное высокомріе.

Около перваго часа, блдный и взбшенный, онъ всталъ передо мной и сказалъ:

— Нтъ, я этого не вынесу!

— Посмотрите, заряжено ли у васъ ружье, милый человкъ, есть ли у васъ тамъ зарядъ?

— Я попрошу васъ позаботиться о вашемъ собственномъ ружь — возразилъ я. Но я прекрасно зналъ, почему онъ все время спрашивалъ о моемъ ружь.

И онъ опять отошелъ отъ меня. Мой отвтъ осадилъ его, такъ что онъ сталъ кроткимъ и даже понурилъ голову, отойдя отъ меня.

Нкоторое время спустя я подстрлилъ голубя и опять зарядилъ ружье. Въ то время какъ я былъ этимъ занятъ, Гланъ стоялъ, спрятавшись за дерево — онъ смотрлъ, дйствительно ли я зарядилъ ружье, и тотчасъ посл этого онъ начинаетъ громко и отчетливо пть псаломъ. Это былъ свадебный псаломъ. «Онъ поетъ свадебные псалмы и надлъ свое лучшее платье», подумалъ я. Онъ хочетъ быть совсмъ очаровательнымъ. Еще не допвъ до конца, онъ пошелъ передо мной, медленно, съ опущенной головой, и на ходу не переставалъ пть. Онъ опять шелъ передъ самымъ дуломъ моей винтовки; казалось, онъ думалъ:- Да, посмотрите, вотъ это должно сейчасъ случиться, вотъ почему я и пою свой свадебный псаломъ. — Но это еще пока не случилось. И, замолчавъ, онъ обернулся ко мн.

— Мы такъ ничего не застрлимъ, — сказалъ онъ и улыбнулся, какъ бы желая все уладитъ и извиниться, что онъ плъ на охот.

Но даже и въ такую минуту его улыбка была прекрасна, словно въ глубин души онъ плакалъ, и дйствительно губы его дрожали, хотя онъ старался показать, что онъ можетъ улыбаться въ такую серьезную минуту. Я не былъ женщиной, и онъ прекрасно видлъ, что не производилъ на меня впечатлнія; онъ былъ блденъ, нетерпливъ, возбужденно кружилъ около меня, появлялся то справа, то слва, порой останавливался и поджидалъ меня.

Около 5 часовъ я услыхалъ вдругъ выстрлъ, и пуля просвистела около моего лваго уха. Я поднялъ голову. Гланъ стоялъ въ нсколькихъ шагахъ отъ меня и пристально смотрлъ на меня; въ рукахъ у него было дымящееся ружье. Хотлъ ли онъ меня застрлить?

— Вы промахнулись; съ нкотораго времени вы плохо стрляете.

Но онъ не стрлялъ плохо, онъ никогда не давалъ промаху, онъ хотлъ только раздразнить меня этимъ.

— Чортъ возьми! мстите же! — крикнулъ онъ мн въ отвтъ.

— Да, когда настанетъ мое время, — сказалъ я и стиснулъ зубы.