Пан (пер. Химона)

— Никого нтъ! — сказалъ я, но лучшаго я и не ждалъ. Но я долго не колебался. Увлекаемый своими мыслями, я прошелъ мимо хижины внизъ въ Сирилундъ съ Эзопомъ, съ охотничьей сумкой и со всми своими принадлежностями.

Господинъ Макъ принялъ меня очень любезно и пригласилъ меня на вечеръ.

VII

Мн кажется, что я немного могу читать въ душахъ людей, окружающихъ меня; а можетъ-быть, и нтъ. О! когда я въ настроеніи, тогда мн кажется, что я могу бросать глубокій взглядъ въ людскія души, хотя я не могу назвать себя мудрецомъ. Насъ нсколько человкъ въ комнат, нсколько мужчинъ и нсколько дамъ, и мн кажется, что я вижу, что происходитъ внутри этихъ людей и что они обо мн думаютъ. Я вкладываю что-нибудь въ каждое движеніе ихъ глазъ; порой кровь бросается имъ въ голову, и они краснютъ; затмъ они длаютъ видъ, что смотрятъ въ другую сторону, но тмъ не мене они сбоку видятъ меня. Сижу я тамъ и наблюдаю, и никто не подозрваетъ, что я вижу насквозь каждую душу. И въ продолженіе нсколькихъ лтъ я думалъ, что могу читать въ человческихъ душахъ. Но, можетъ-быть, это и не такъ…

Я провелъ весь вечеръ у господина Мака. Я бы свободно могъ уйти оттуда, потому что тамъ сидть не представляло для меня никакого интереса. Но вдь я пришелъ потому, что меня влекли сюда мои мысли. Такъ разв могъ я тотчасъ же опять уйти? Мы играли въ вистъ и запивали ду — тодди. Я услся спиной къ другой комнат и наклонилъ голову; сзади меня входила и выходила Эдварда. Докторъ ухалъ. Господинъ Макъ показывалъ мн устройство своихъ новыхъ лампъ, первыя параффиновыя лампы, попавшія сюда, на сверъ; это были великолпныя вещи на тяжелыхъ свинцовыхъ ножкахъ; во избжаніе несчастья онъ самъ зажигалъ ихъ каждый вечеръ. Нсколько разъ онъ начиналъ говоритъ о своемъ дд, консул.

— Мой ддъ, консулъ Макъ, получилъ эту застежку изъ собственныхъ рукъ короля Карла Іоганна, — говорилъ онъ и показывалъ при этомъ свою брилліантовую застежку, — Его жена умерла. — И онъ показывалъ мн въ сосдней комнат масляный портретъ почтенной женщины въ чепц изъ блондъ и съ привтливой улыбкой.

Въ той же самой комнат стоялъ книжный шкапъ, въ которомъ были даже французскія книги, и видно было, что они достались по наслдству: переплеты были изящные, съ позолотой, и многіе владльцы написали въ нихъ свои имена. Среди книгъ были также и научныя сочиненія; господинъ Макъ былъ человкомъ мысли.

Для виста пришлось позвать его двухъ приказчиковъ; они играли медленно и неувренно, расчитывали точно, но все-таки длали ошибки. Одному изъ нихъ помогала Эдварда.

Я опрокинулъ свой стаканъ и, почувствовавъ себя очень несчастнымъ по этому поводу, я всталъ.

— Ну вотъ, я опрокинулъ свой стаканъ! — сказалъ я.

Эдварда разразилась громкимъ смхомъ и отвчала на это:

— Да, это мы видимъ.

Вс увряли меня, смясь, что это ничего не значитъ. Мн подали полотенце. чтобы вытереться, мы продолжали игру. Было 11 часовъ.

Мною овладло смутное чувство неудовольствія при смх Эдварды; я посмотрлъ на нее и нашелъ, что у нея некрасивое и ничего не говорящее лицо. Господинъ Макъ прекратилъ, наконецъ, игру подъ тмъ предлогомъ, что обоимъ приказчикамъ пора спать. Затмъ онъ откинулся къ спинк дивана и началъ говорить о томъ, что онъ хочетъ сдлать вывску на своемъ магазин, и просилъ у меня совта, какую краску ему выбрать для этого. Мн было скучно. Я отвчалъ наугадъ, что черную; и господинъ Макъ тотчасъ же сказалъ:- Черную краску; то же самое я думалъ. «Складъ соли и пустыхъ бочекъ», жирнымъ, чернымъ шрифтомъ, это будетъ самое благородное. Эдварда, не пора ли теб итти спать?

Эдварда встала, подала намъ обоимъ руки, пожелала покойной ночи и вышла. Мы остались одни, и говорили о желзной дорог, которая была кончена въ прошломъ году, о первой телеграфной линіи.

— Богъ знаетъ, когда у насъ, на свер, будетъ свой телеграфъ! — пауза. — Вотъ посмотрите, — сказалъ господинъ Макъ, — мн 46 лтъ и у меня посдли волосы и борода. Да, да, я чувствую, что состарился. Вы видите меня только днемъ и считаете молодымъ; но когда наступаетъ вечеръ и я остаюсь одинъ, тогда я совсмъ плохъ. Я сижу вотъ здсь въ комнат и раскладываю пасьянсъ, а если сплутуешь немного, то они выходятъ.

— Пасьянсы выходятъ, если плутовать! — спросилъ я. — Да. — Мн казалось, что я могу читать въ его глазахъ.

Онъ всталъ, подошелъ къ окну и посмотрлъ въ него; онъ стоялъ нагнувшись, его шея и затылокъ были покрыты волосами. Я тоже всталъ. Онъ повернулся и пошелъ ко мн навстрчу въ своихъ длинныхъ, съ острыми носками, сапогахъ; онъ засунулъ свои оба большіе пальца въ карманы жилетки и махалъ руками, какъ крыльями; при этомъ онъ улыбался, потомъ, онъ еще разъ предложилъ мн лодку въ мое распоряженіе и протянулъ мн руку, — Впрочемъ, позвольте, я васъ провожу, — сказалъ онъ и потушилъ лампу.

— Да, мн хочется немного пройтись, еще не поздно.

Мы вышли.

Онъ указалъ мн на дорогу, идущую мимо кузницы, и сказалъ:- Эта дорога — кратчайшая!

— Нтъ, — сказалъ я, — кратчайшая дорога идетъ мимо амбаровъ.